Фридрих Ницше. Трагедия неприкаянной души

Значит, природа воли заключается в ее «осознанном характере», воле к власти; тогда возникают определенные отношения – отношения власти, – которые устанавливаются между элементами «социальной структуры», независимо от того, является ли эта структура индивидуумом, нацией или же всей Вселенной, жизнью как таковой. Этот вывод согласуется с выводом Ницше относительно природы морали – он еще раз говорит об этом в работе «По ту сторону добра и зла»:

«Каждая мораль есть… часть тирании, направленной против «природы», а также против «разума»… Существенным и неоценимым элементом каждой морали является то, что это длительные ограничения… Важно то… что это… длительное повиновение в одном направлении»(ДЗ, 188).

В «Генеалогии морали» он делает еще один вывод, который важен как связующее звено между его теорией воли к власти и потребностью обозначить «смысл» жизни. Поскольку жизнь представляет собой волю к власти, то «смысл» жизни состоит в ощущении, что воля к власти находится в действии, что нечто подвластно воле – не важно, что именно; важен сам факт веления:

«В отрыве от аскетического идеала человек, животный человек, не имел смысла. Его существование на земле было бесцельным… Это и есть, по сути, аскетический идеал: отсутствие чего-то, когда человек находился в окружении пугающего отсутствия – он не знал, как оправдать, оценить, утвердить себя, он мучился вопросом о своем назначении… это не было просто проблемой страдания, как такового, у него не было ответа на вопиющий вопрос: «почему существует страдание?»… Бессмысленность страданий, а не страдания сами по себе, была проклятием, лежавшим на человечестве, – и аскетический идеал придал этому смысл!.. Через это человек был спасен… он мог теперь что-то велеть… сама воля была спасена. Совершенно невозможно обмануться в том, на что именно направлена каждая законченная воля, исходящая из аскетического идеала: эта ненависть к человеческому, и еще более к животному, и еще более к материальному, этот ужас перед чувствами, перед самим разумом, этот страх перед счастьем и красотой, это стремление избавиться от всякой видимости, перемены, становления, смерти, желания, от самого стремления – все это указывает – отважимся понять это! – на волю к ничто, волю, обратную жизни, отторжение наиболее фундаментальных пред-условий жизни; и все же она есть и остается волей!.. И… человек скорее проявит волю к ничто, чем не проявит ее вовсе» (ГМ, III, 28).

«…Lieber will noch der Mensch das Nichts wollen, als nicht wollen…» – слова, которые завершают «Генеалогию», сводят в характерно лаконичную и запоминающуюся форму конечный вывод Ницше о моральных ценностях. Он уже установил возможность того, что мораль можно оценивать согласно ее способности стимулировать чувство возрастающей и более высоко организованной власти. Та мораль, которая возводила права бесправных в ранг достоинств и добродетелей, вредна, поскольку противоречила требованиям власти, а следовательно, самой жизни. К числу расслабляющих явлений Ницше приписывал христианскую мораль: но христианская мораль являлась господствующей моралью в Европе того времени. Так неужели слабый праздновал победу над сильным? И если победило христианство, не была ли его мораль на самом деле более сильной моралью? Как же в таком случае опровергнуть то, что это мораль слабости? Более того, если единственным критерием «добра» является власть, не следует ли всякую побеждающую силу считать «добром» только потому, что она победила? Разве это не «голое восхищение прогрессом», которое он презирал в Гегеле? На эти вопросы Ницше не давал ответа до тех пор, пока не пришел к выводу о том, что человек может также желать ничто. В такого рода воле он усмотрел причину нигилизма: индивидуум, нация, цивилизация, лишенные положительных целей, саморазрушаются, проявляя волю к последнему, что осталось в их власти, – к собственному уничтожению; и они скорее проявят к этому волю, нежели не проявят ее. Ницше теперь обрел авторитет, позволяющий отличать выигрышные формы морали: то, что некая мораль утвердила себя, еще не означает, что это было движением за повышение власти, – это могла быть и нигилистическая мораль, и ее триумф – триумф воли к ничто. Поэтому он повел разговор об «оздоровляющей жизнь», или «возвышающей», морали и об «отрицающей жизнь», или «упаднической», морали и мог испытывать презрение к последнему явлению, не противореча самому себе.

Таким образом, теория воли к власти получила свое завершение, и теперь есть все условия, чтобы понять значение наиболее важных положений произведений «По ту сторону добра и зла» и «Генеалогия морали».

Излагая все свои идеи разом, как он всегда поступал начиная с работы «Человеческое, слишком человеческое» и далее, Ницше еще раз подчеркивает, что конфликт и состязание составляют основу жизни и что добрые побуждения ведут начало от побуждений дурных: