Фридрих Ницше. Трагедия неприкаянной души

От этой мысли до мысли, что все является повторением, один шаг. Говорить о «безвременном мире» означает пользоваться характерно отрицательным языком метафизики: «метафизический мир» – это всего лишь отрицание реального мира; реальный мир существует во времени, поэтому одним из свойств метафизического мира должно стать безвременье (точно так же, как и «невоплощенность», бестелесность, беспространственность). Если нам никогда не вырваться из действительности, которую мы ощущаем, тогда мы привязаны к реальности, одним из свойств которой является время; то есть время вовсе не иллюзия, скрывающая «безвременную действительность». Другим атрибутом реальности, с которой мы связаны, является «становление»: реальность всегда «настает» и никогда не «существует». Поскольку действительность «настает» во времени, то, если бы было возможно конечное состояние, оно давно бы уже наступило; но на практике все не так. Более того, если не существует конечного состояния, то не могло быть и начального, поскольку и оно являлось бы статическим состоянием, «бытием». На практике наше существование временно и нестабильно: время реально, изменения реальны, и нам ничего не известно о существовании, лишенном времени и перемен. Тогда, если мы не можем установить ни начала, ни конца времени, то и за нами и перед нами должна простираться бесконечность во времени; реальность должна быть бесконечной длительностью, из которой никогда не возможен прорыв в состояние, где нет длительности. Но мы не можем с той же определенностью утверждать, что число возможных форм, в которых проявляется наша постоянно меняющаяся реальность, бесконечно. Этого не допускает здравый смысл: как бы ни был велик созданный кем-то калейдоскоп, сколько бы кусочков цветной бумаги туда ни положили, число возможных композиций не будет бесконечным; когда-то настанет момент, что количество вероятных положений, число возможных чередований этих положений истощится и узоры начнут повторяться.

Сравнение реальности в «становлении» с калейдоскопом может показаться неуместным, но оно действительно отражает представление Ницше о той картине, которую влечет за собой «становление». Он не допускает, чтобы Бог или метафизика вламывались в его мысль через черный ход: отвергнув Бога, он отказывается признавать какой-либо непроверенный принцип, который мог бы внезапно оказаться замаскированным Богом. Неудачи других «вольнодумцев» принять меры предосторожности вызывали лишь его презрение: их поведение он приписывал трусости. Но мир, понимаемый как «становление» в рядовом смысле, как наступление чего-либо, как осмысленное становление – что это, если опять не Бог и не метафизика? Можно ли доказать, что природа движется в каком-то направлении? Что перемены, которые мы наблюдаем повсюду и постоянно, управляются законами или направлены к некоей цели? Есть ли во Вселенной что-то, что можно считать направляющей силой? Ответ Ницше был – «Нет»; нет ничего подобного рода, на что можно было бы указать: напротив, если бы у Вселенной была такая цель, она была бы уже достигнута. «Вся природа мира – это… вечный хаос» (ВН, 109) – ибо кто или что может привести ее в порядок? Каждый упорядочивающий принцип, будь то Бог, «природа» или «история», должен налагаться извне – и все же это «вне» является феноменом. «Становление» для Ницше – абсолютно беспорядочные изменения: это и есть конечное следствие «смерти Бога», которое другие отказывались признать в качестве вывода, неизбежный результат исчезновения из мира «указующего перста Божьего»; и именно на это он намекает, когда говорит, что человечество должно установить свою собственную цель, ибо до тех пор, пока люди не определят своих устремлений, они будут продолжать жить так, как жили до сих пор – в хаосе.

Ницше рассматривает Вселенную как калейдоскоп изменений, и, как ни велико возможное количество различных состояний, в которые может впадать Вселенная, их число должно быть конечным. Но время бесконечно, и потому нынешнее состояние Вселенной должно быть повторением одного из предыдущих ее состояний, как и того, что было до него, и того, которое за ним последует: все события должны повторяться бесконечное число раз.