Фристайл. Сборник повестей

Славка вернулся домой, открыл дверь своим ключом и бесшумно проскользнул в прихожую. Но к его удивлению в кухне горел свет и в коридоре тоже, хотя двери в комнаты были плотно закрыты. Славка прислушался и успокоился. Он скинул сырые туфли и с удовольствием всунул ноги в домашние тапки. И тут вдруг он услышал какие-то странные звуки, доносившиеся из ванной. Славка потянул дверь ванной, но она была закрыта изнутри. Странные резкие звуки повторились снова. Испуганный не на шутку, Славка осторожно постучал пальцами в дверь, стараясь не разбудить остальных домочадцев.

— Кто здесь? Это ты, дедушка? Ты что там?..

С натугой щёлкнула задвижка, дверь приоткрылась и впустила Славку.

У Алексея Петровича открылось кровотечение. Сгустки крови забили раковину, он прижимал ко рту окровавленное полотенце. Славка обмер.

— Сейчас, сейчас, дедушка… Я «скорую»…

Он бросился к телефону, крикнув, заикаясь от страха.

— Мама!.. Бабушка! Вставайте, вставайте! Скорее!

Дверь скрипнула и появился, держась за косяк, Алексей Петрович.

— Не надо «Скорую», — прохрипел он. — Диму…

Что-то клокотнуло у него в горле. Крепко зажав рот полотенцем, он опять скрылся в ванной.

В коридор выскочили испуганные Наташа и Зоя Васильевна. Славка дрожащими пальцами набирал телефонный номер…

Побледневший осунувшийся за ночь Слава торопливо шёл по территории завода. Пересёк литейный цех, проскочил небольшой термический, кузнечный… Что-то спросил у старого рабочего, тот неопределённо махнул рукой в глубину проёма. Славка пошёл туда, и, наконец, увидел отца. Тот что-то сердито выговаривал мастеру. Тяжело ухали молоты, слов слышно не было. Славка подошёл поближе, но встал в стороне, дожидаясь конца разговора. Отец случайно посмотрел в его сторону и замер на полуслове.

— Ты чего здесь?! — Крикнул он, стараясь перекричать шум цеха. — У тебя ведь есть ключ!

Славка так посмотрел на него, что отец пожал плечами и взял его за локоть.

— Ладно, пошли…

Открыв дверь своего кабинета, он пропустил Славку вперёд.

— Ну? — Посмотрел он вопросительно на сына. — Ключи потерял?

Славка мотнул головой.

— Так что опять стряслось?

Но Славка не успел ответить. Раздался телефонный звонок. Отец махнул Славке рукой на стул, снял трубку. Заговорил, весело похохатывая.

— Рад тебя слышать, Виктор Петрович… Не передумал ехать? Получил, получил я лицензию… Одного лося разрешили отстрелить… С егерем я договорился, выгонит прямо на нас, только стреляй… Да, и сына возьму, — он подмигнул Славке. — Он у меня сейчас свободный художник… В армию уходит… Да, дней через десять… Слушаю тебя, Виктор Петрович… Что ж, — через паузу продолжил он, — для тебя, пожалуй, такие трубы найдутся… Сколько?! — Отец присвистнул. — Ну, это ты, брат, загнул!.. А, вот это другое дело! Если ты мне этот котёл сделаешь, я тебе ещё столько же труб отпущу… Всё. Забито!

Трубка, наконец, была положена на место, и отец выжидающе посмотрел на Славку. А с ним начало происходить что-то странное: мелко-мелко застучали зубы, перехватило дыхание, и он разразился вдруг бурной неожиданной истерикой. Отец испуганно бросился к нему.

А потом они сидели вдвоём в холостяцкой квартире отца, вполне уютной и современной. Сидели рядом на диване, Владимир крепко прижимал к себе Славку за плечи, говорил тихо и мягко.

— Попробуй, Славёныш, понять то, что я тебе скажу… Тебе сейчас очень тяжело, я знаю. На тебя сразу столько всего навалилось. Но жизнь заставляет принимать решение сегодня, сейчас… — Он помолчал. — Я глубоко уважаю твоего деда. Если хочешь знать, я просто преклоняюсь перед ним… Но деда твоего формировало другое время… Тогда жизнь представлялась совсем иначе… А годы прошли. Сорок, пятьдесят лет… Многие ровесники твоего деда менялись со временем, становились дипломатичнее, гибче… А он не сумел. Остался таким же… Как монумент. Как символ тридцатых годов, понимаешь? Он совершенно не вписывается в сегодняшнюю жизнь. Теперь нельзя так жить, как жил твой дед.

— Он жив, папа… — Мрачно сверкнул на него глазами Слава.

— Да, прости… Я неудачно сказал… Но, сынок, я очень тебя люблю… У тебя впереди огромная жизнь… Нельзя её приносить в жертву отжившим идеалам! Ты понимаешь меня?

Слава отвернулся от отца и твёрдо сказал.

— Я пойду в военкомат…

Отец оттолкнул его, забегал по комнате.

— Все вы идеалисты! — Крикнул он, срываясь. — Самое страшное, что Алексей Петрович всех вас слепил по своему подобию. И бабушку, и мать, и тебя…

Славка молчал и смотрел куда-то вбок.

— Ну, вот что… — Отец вдруг успокоился и стал говорить тише. — Я должен вернуться на завод, сегодня ночью будут монтировать новый котёл, — это моё дело… У меня тоже есть дело, которому я служу, и, надеюсь, не хуже твоего деда… А ты будешь ночевать здесь. Я тебя просто закрою.

Славка вскинул на него глаза.

— Папа, ты забыл, что дедушка…

Но Владимир, не глядя на него, уже одевался в прихожей. Он вышел на площадку, плотно закрыл за собой дверь и повернул ключ.

Только тут Славка сорвался с места, забарабанил в дверь кулаками.

— Папа! — Пронзительно кричал он. — Ты не можешь… Ты не смеешь!