Фронда. Блеск и ничтожество советской интеллигенции

– «…в ревности основным ее содержанием является элемент грубого собственничества: “Никому не хочу ее (его) уступить”, что уже совершенно недопустимо с пролетарски-классовой точки зрения… Но апеллируй тогда к товарищескому, классовому мнению и стойко примирись, если оценка произошла не в твою пользу. Если же тебя заменили худшим(ей), у тебя остается право бороться за отвоевание, за возвращение ушедшего(ей) или, в случае неудачи, презирать его (ее) как человека, невыдержанного с классовой точки зрения. Но это ведь не ревность…»

– «…не лучше ли, “ускромнив”, “усерив”, “повыхолостив” разбухшую сексуальность соответствующими твердыми воздействиями (классовый противополовой насос, революционная сублимация), выжать, отсосать из него обратно ценности, похищенные им у организма, у класса? Советские условия этому как раз максимально содействуют (это точно – К.К.). Сколько острой научной, исследовательской, материалистической любознательности, не прикованной больше к одним лишь половым органам, получит тогда человек! Неужели эти радости менее радостны, чем половая радость?» (24). Ну, и тому подобное.

Погодите хохотать, пугаться и списывать все на Советскую власть. Вот и ныне Э. Лимонов взывает к своим сторонникам: «На улицы следует выходить не с плакатами «Фабрики – рабочим!» «Землю – крестьянам!», а с плакатами «Сексуальную комфортность – всем гражданам!» и «Да здравствует промискуитет!» (25).

Проблемы трансформации сексуальной энергии в революционную радикальных левых интеллигентов интересовали всегда. Например, в начале 1970-х годов в Китае вышла книга, посвященная сексуальным проблемам молодежи. И в ней, в частотности, перечисляются отрицательные последствия мастурбации: бессонница, общее ослабление организма, «ослабление революционной энергии». А среди мер борьбы с мастурбацией, наряду с китайской гимнастикой и акупунктурой, видное место занимает «глубокое изучение трудов Маркса, Энгельса и Мао Цзэдуна» (26). А мы это проходили значительно раньше: «…переключите избыток своей энергии на выполнение какого-нибудь трудового процесса. Пилите дрова, например. Теперь есть такое течение…» – компетентно советует влюбленному Бендеру случайная попутчица. «Остап пообещал переключиться и, хотя не представлял себе, как он заменит Зосю пилкой дров, все же почувствовал большое облегчение. Они вернулись в вагон с таинственным видом и потом несколько раз выходили в коридор пошептаться о неразделенной любви и о новых течениях в этой области…» Об одном из них – правоверно-коммунистическом – мы уже рассказали. Теперь вспомним о неформальных, то есть более жизненных.

Как раз ко времени любовных терзаний Остапа, то есть в конце 1920-х – начале 1930-х годов, вошли в моду так называемые молодежные «вечерки». Суть развлечения: собирается 15–20 парней и девушек. Девушки – с подведенными глазами, с накрашенными губками, на ногах шелковые желтые чулки, ребята – в рубашках и галстуках, брюки дудочкой. После танцев – игры с поцелуями. Парень выбирает девушку и идет с ней в темную комнату, где целует ее и тискает. Игра эта называлась «звезды считать». «Вечерки» нередко заканчивались драками и поножовщиной из-за обиды и ревности. О, вечные ошибки молодости, о, вечная весна: «…ей так хотелось к памятнику Пушкина, где уже прогуливались молодые люди в пестреньких кепках, брюках-дудочках, галстуках “собачья радость” и ботиночках “джимми”. Девушки, осыпанные лиловой пудрой, циркулировали между храмом МСПО и кооперативом “Коммунар” (между б. Филипповым и б. Елисеевым). Девушки внятно ругались». Вот эти современники Бендера и Эллочки Людоедки, совершенно очевидные предки стиляг (включая брюки дудочкой). Ну, разве что фокстрот вместо рок-н-ролла.

И эксцентричные выходки золотой молодежи 1930-х ничуть не уступали по своей артистичности эпохе оранжевых галстуков. В. Бережков: «Однажды по нашей цепочке разнеслась ужасная весть: Валя Кулакова внезапно скончалась от сердечного приступа. Нас приглашали прийти проститься. В назначенный час у подъезда собралась скорбная группа. Зязька с траурной повязкой на рукаве, стоя в дверях, просил подойти к балкону Валиной спальни.

– Такова была воля покойной, – пояснил он, едва сдерживая рыдания.