Фронда. Блеск и ничтожество советской интеллигенции

Итак, появление организованного советского инакомыслия стоит отнести к той партийной борьбе, когда разные течения советских коммунистов открыто (а потом и тайно) высказывали свое видение развития страны. Ультралевые троцкисты, например, опирались на выдвиженцев Л. Троцкого со времён Гражданской войны, которые оставались влиятельной силой и после выдворения Льва Давидовича за пределы СССР. С их уничтожением разгрому подверглась и та часть интеллигенции, которая была с ними связана родственными или дружескими узами. Падение Н. Бухарина, в свою очередь, увлекло за собой ту часть общества, которую называли «правыми уклонистами». А ведь обходительный Николай Иванович в кругах интеллигенции был еще более популярен, нежели Троцкий. Можно вспомнить, что он покровительствовал Мандельштаму, который отличался, прямо скажем, не ангельским характером: припомним и стихи поэта про «кремлевского горца» и пощечину, которую он опустил любимцу Сталина, «красному графу» А. Толстому[208]. Соответственно, после опалы Бухарина сам Мандельштам оказался без защиты и почти без средств к существованию: «В последний год в Воронеже, в домике “без крыльца”, изоляция дошла до предела. Жизнь наша протекала между нашей берлогой и телефонной станцией в двух шагах от дома, откуда мы звонили моему брату. Два человека – Вишневский и Шкловский – передавали ему в ту зиму по сто рублей в месяц, и он посылал их нам. Сами они посылать боялись», – пишет его вдова (27). Что-то не чувствуется в ее словах благодарности подержавшим семейство в нужде[209].

Чисто по-человечески горестна на этом фоне судьба «старых большевиков» – на новом витке оголтелой борьбы группировок, их, как ненужных актеров, первыми выбрасывали из репертуара. Кого-то ставили к стенке, кого-то отправляли в лагеря или даже в сумасшедший дом, как старого большевика А. Сольца[210]. Сейчас трогательно вспоминают, что Арона Сольца большевики называли «совестью партии». И умалчивают, что именно он стоял у истоков советской юстиции, в основе которой лежал принцип «политической целесообразности», что именно он курировал строительство заключенными Беломорско-Балтийского канала, что «совестливый» Сольц был членом Верховного суда РСФСР и СССР, и в этом качестве был причастен репрессиям 1920-х – начала 1930-х годов.

Н. Мандельштам: «В эпохи насилия и террора люди прячутся в свою скорлупу и скрывают свои чувства, но чувства эти неискоренимы и никаким воспитанием их не уничтожить… Понятие добра, вероятно, действительно присуще человеку, и нарушители законов человечности должны рано или поздно сами или в своих детях прозреть…» (28) Не сейчас, так потом справедливость восторжествует, мечтает униженная интеллигенция? Однако что мы вкладываем в слово «справедливость»?

Наверное, в данном случае, прозрение мыслящего человека. Но, как мы сможем убедиться позже, ведомая новомодными политическими лозунгами интеллигенция не только не разрешила проблем старых, но лишь углубила пропасть между народом и властью, сделала ее непреодолимой. И уж меньше всего сегодня «справедливости» в народном, общинном и крестьянском понимании этого слова. При полном и непосредственном участии интеллигенции советский строй оказался свергнут: доверчивые кухарки навсегда лишились права управлять государством, зато опытные разбойники остались при своих.

Выходцы из старой интеллигенции напрямую не были связаны с партийными битвами, но волей-неволей они затрагивали и их – либо раня осколками падающих кумиров, с которыми они имели неосторожность дружить, либо когда они просто попадали под массовые чистки неблагонадежных людей старой формации. Но и здесь, против стереотипов, каток репрессий 1930-х годов далеко не всегда давил дореволюционную интеллигенцию. А ведь грешки перед советским режимом водились у многих из них. Во время Гражданской войны у белых служили, например, М. Булгаков и детский писатель В. Бианки. Еще один «советский белогвардеец» А. Александров позже работал над атомным оружием, стал лауреатом четырех сталинских и одной ленинской премии, трижды Героем Социалистического Труда, кавалером девяти (!) орденов Ленина и даже занимал пост президента Академии наук СССР. Есть примеры и других интересных судеб. Так, сын легендарного белого генерала В. Каппеля, Кирилл Строльман, воевал в Великую Отечественную. Был ранен, контужен, награжден орденом Отечественной войны II ст. и медалью «За победу над Германией». В конце войны он окончил школу младших лейтенантов и служил в конвойных частях внутренних войск НКВД. При этом его мать – Ольга Сергеевна – с 1937 года по 1944-й находилась в заключении (29).