Фронда. Блеск и ничтожество советской интеллигенции

Быстро выяснилось, что демократическое украинское общество тоже не жалует М. Булгакова, как и украинизаторы 20-х годов прошлого века. Скажем, министр культуры Украины В. Вовкун приказал изъять из библиотек всю советскую литературу, так как посчитал её «шовинистической и антиукраинской». Кроме всего прочего, в список неугодных авторов попали В. Маяковский и М. Булгаков! (42) Булгакова обвиняют в пропаганде «советчины», и запрещают его идейные наследники тех же радикальных «украинофилов» двадцатых годов!

Вообще, много чего интересного происходит на земле Украины. Еще в 1957 году В. Шульгин предупреждал нас: «Положение Советской власти будет затруднительное, если, в минуту какого-то ослабления центра, всякие народности, вошедшие в союз Российской империи, а затем унаследованные СССР, будут подхвачены смерчем запоздалого национализма. Все они тогда начнут вопиять, призывать небеса во свидетели, что они требуют только того, что поощряла Советская власть, когда дело не касалось ее самой.

– Колонизаторы, вон с Украины! Вон из Крыма! Вон из Грузии! Вон с Кавказа! Вон из Казахстана! Узбекистана! Татарии! Сибири! Вон, колонизаторы, из всех 14 республик. Мы оставим вам только пятнадцатую республику, Российскую, и то в пределах Московии, набегами из которой вы захватили полсвета!» (43)

Как в воду глядел. Изучите когда-нибудь портрет Шульгина – статного бородатого старика. Он воочию видел русскую Февральскую демократию, о которой сегодня скорбят либералы, видел Октябрьскую революцию, эмиграцию и ГУЛАГ. Когда осмысливаешь жизненный опыт этого человека, понимаешь, что его ошеломительные предсказания просто плод здравого смысла. Такого здравого смысла не имелось у «шестидесятников», а потому понятно их изумление – мы же думали, что будет иначе, дескать, а нас за что!? Но иначе быть не могло, исходя из логики развития событий.

Всё можно было предвидеть еще в те перестроечные годы, когда фанатики национализма только рвались к власти. И видели все их проделки люди, именуемые тогда «прорабами перестройки»; видели, но молчали. Д. Самойлов: «Национализм все более неприемлем и неприятен мне. Он безопасен и конструктивен во времена духовности» (44). Национализм может быть воинствующим, но не безопасным, и уж тем более – конструктивным. Е. Евтушенко: «В 1991 году, делая утреннюю пробежку по берегу Днепра в тенистом киевском парке, я ошеломленно остановился. На скульптурной композиции, посвященной дружбе украинского и русского народов, огромными буквами было намазюкано: “Жиды та й москали геть з Украины!” Это было бы мерзко в любое утро, но в то утро – пятидесятилетия массового убийства десятков тысяч евреев в Бабьем Яру – это было особенно отвратительно. В тот же день работники дома-музея Булгакова рассказали мне, что ночью им выбили стекла камнями.

– Кто? – подавленно спросил я.

– Они не представились…

– Почему они выбили стекла?

– Не могут простить Булгакову того, что он описал петлюровские погромы» (45).

Однако именно евтушенковско-коротичевский «Огонек» яростно защищал националистов на своих страницах: «Орган ЦК КП Украины “Правда Украины” 19 марта с. г. напечатала статью зам. начальника “Киевметростроя” В. Волочкова “Когда забывают о партийной этике…” Обрушиваясь на литераторов-коммунистов И. Драча, П. Осадчука, В. Яворивского, В. Брюховецкого, В. Дончика, он приписывает им следующее: “попытка создать какую-то новую политическую структуру, никому не подконтрольную”, “призывы к восстановлению полного суверенитета республики”, “фракциозность и групповщину”, что “несовместимо с марксистско-ленинской партийностью”… Зачем же почти через сорок лет “Правда Украины” привязывает украинских писателей-коммунистов, лауреатов Государственных премий СССР и УССР, докторов наук – к Петлюре и Бандере! Что это, как не оскорбление людей, уважаемых не только на Украине?!» (46). Но ведь правы оказалась «Правда Украины» и зам. начальника «Киевметростроя» тов. Волочков, а не прогрессивный журнал «Огонек».

Прозрение начало настигать «шестидесятников», когда было уже поздно. А. Козлов: «В период окончательного развала СССР мы стали натыкаться на проявления национализма практически везде, в разной степени и формах. Сильнее и откровеннее всего – в Прибалтике и на Западной Украине. Скрытно и коварно – в Средней Азии. Ездить в республики, где совсем недавно нас принимали как носителей контркультуры, стало не просто неприятно, а даже противно. Везде, начиная от магазина, рынка и улицы и кончая работниками филармоний, мы натыкались на проявление тупого шовинизма по отношению к русскоговорящим гражданам» (47). Вот один из результатов развала системы, против которой боролся великий музыкант, борец за свободу творчества А. Козлов, знаменитый «Козел на саксе». Оказалось, что «носитель контркультуры» вовсе не перестает быть русским, «русскоязычным», «русофильским» или мало ли каким «империалистом». «Империализму» центра прочно противостоит обретший второе дыхание национализм окраин.