Фронт за линией фронта. Партизанская война 1939–1945 гг.

Замечу, что история с лесничим и его помощником выглядит очень подозрительно. Почему вдруг стойко выдержавший все пытки патриот перед смертью все-таки решается открыть немцам правду и указывает на предателя-лесничего и его друзей как на главных партизан. При этом вина лесничего ничем, кроме показаний преданного им же человека да собственным, вырванным под пытками, признанием, не подтверждается. Да и основной склад оружия партизан контрразведчики из штаба 17-й армии, судя по всему, так и не нашли. Напрашивается предположение о том, что помощник лесничего перед смертью отомстил предателю, указав на него и на тех, в ком подозревал пособников немцев, как на советских агентов. Таковы были неизбежные издержки «допросов с пристрастием», жертвы которых нередко, не выдержав мучений, оговаривали себя и других. Хотя в случае с помощником лесничего, очевидно, человеком незаурядного мужества, мы имеем дело с сознательной местью врагу.

В ряде случаев, однако, немецкие военные власти оказывались в состоянии отпустить невиновных или тех, чья вина так и не была доказана. Об этом свидетельствует все тот же отчет разведотдела 17-й немецкой армии: «Одна местная комендатура известила отряд по борьбе с партизанами, что такой-то (фамилия) является партизаном и запрятал свое оружие под деревом. Посланный фельджандарм доставил названного человека, а также оружие. Этого человека могли бы тотчас же расстрелять, но при допросе выяснилось, что этот человек никогда в армии не служил и не умеет обращаться с оружием. Он отрицал свою принадлежность к партизанам и приписывал свой арест клевете и акту мести одной женщины. Упомянутая им женщина была допрошена и на вопрос – откуда она знает о запрятанном оружии, показала: она поручила 12-летнему мальчику запрятать валявшееся оружие и патроны, а на мужчину, который был ее мужем, показала из мести, так как они два дня тому назад поссорились. Обоим – мужу и жене было сделано предупреждение, что в случае, если они и в дальнейшем будут загружать немецкие инстанции подобными делами, их расстреляют». Возможно, подобная невеселая перспектива заставила строптивых супругов присмиреть.

В целом же германская армия относилась к местному населению более гуманно, чем тыловые части СС и СД. Об этом свидетельствуют даже весьма пристрастные по отношению к немцам советские документы. В «Справке о провокационных методах борьбы с партизанами», составленном в Центральном штабе партизанского движения в 1942 году, эта забота о мирных жителях даже ставилась немецким солдатам в вину: «При выселении населения немцы в некоторых местах вместо принудительных мер пользуются методами запугивания и провокации. В результате последних значительная часть населения добровольно оставляет насиженные места и направляется в тыл. Так, в селах (скорее хуторах. – Б.С.) Рыбачий, Кузнечный, Хованский (Сталинградской области) немецкие войска, занимавшие оборону, говорили местным жителям: “Мы сами оставляем только отдельных солдат, а то русские “катюши” все равно все сожгут”. “Сюда придут русские, мы уходим, идите в тыл, а то наша авиация все тут разбомбит. Мы еще вернемся, тогда возвращайтесь и вы”».

Интересно, что плохого было в том, что немцы пытались удалить население из прифронтовой полосы, где им действительно грозила смерть как от немецких, так и советских бомб и снарядов?

Манштейн в своем показании на заседании Международного военного трибунала в Нюрнберге высоко оценил помощь в борьбе с партизанами в Крыму татарских отрядов самообороны:

«В борьбе с партизанами у нас было много помощников. В горах Яйла в Крыму есть… недоступные места, где скрывались партизаны. Но мы не могли до них добраться, так как у нас не было подготовленных для этого войск. Единственное, что мы могли предпринять, это попытаться заморить партизан голодом, не давая им возможности совершать налеты на татарские деревни и пополнять свои запасы продовольствия.

С этой целью мы вооружили татар, чтобы с нашей точки зрения сделать их деревни надежными. В этом нам помогли органы СД. Татары действовали вместе с нами при поисках складов продовольствия партизан. Мы были вынуждены так поступать, ибо у нас не было свободных немецких войск». Было сформировано 16 татарских рот по 100 человек каждая. В отличие от сформированных тогда же в полосе 11-й армии пяти казачьих отрядов, эти роты оказались абсолютно надежны.

Немцы активно практиковали взятие заложников из числа местных жителей, которых расстреливали в ответ на убийства и ранения немецких и союзных с ними солдат и диверсии, совершенные партизанами. В ноябре 1941 года командир 454-й охранной дивизии доносил из Киева: «В порядке репрессий за совершение диверсионных актов было расстреляно 800 человек местных жителей». Заложников брали в первую очередь из числа коммунистов, комсомольцев, партийных и советских работников, родственников партизан, а также лиц, подозреваемых в связях с партизанским движением.