Фронтовой дневник (1942–1945)

Ты упрекаешь меня, дорогой, а ведь я получила за полгода только сегодня твое первое коротенькое письмо. Ты считал меня отзывчивым другом, и я таким осталась за эти полгода: преданным и любящим твоим другом. Я ждала тебя в Ейск. Ходила по улицам и везде надеялась встретить внезапно тебя. Много всяких – и хороших, и красивых, и грустных (всегда неожиданных) встреч с тобой я напридумывала, преодолевая длинный путь в педучилище, а, верно, настоящая наша встреча ни на одну из придуманных похожа не будет.

Какая же она будет, когда? Как много лет я жду тебя! Уже многие вернулись, а тебя все нет. Прошел всю Европу, всю Азию, видел тысячи новых городов, когда же ты вернешься в наш маленький городишко?

Наша жизнь за эти последние месяцы, когда ты шел все дальше на восток, видел иные города, иные обычаи, иных людей, – оставалась все такой же. Работаем много, много скучаем и мало веселимся и радуемся.

Мы как-то остались с Тамарой вдвоем. Ни друзей, ни знакомых нет. Тебя вспоминаем всегда. И в лунную ночь, когда так тихо и так бесстыже сияет обнаженная луна, и на лимане, когда тихо плещет желтоватая вода, и по дороге на делянку, когда минуем «Левитана», и в театре, и в кино, и на Ленинской, и дома на удобном Тамарином диване, который помнит столько поцелуев и ласк. Ведь все места в Ейске связаны с тобой! Как же забыть тебя?

В техникуме новый директор, присланный из края. Я грущу о том, что не ты. Все надеялись, что ты вернешься.

Пишу, не думая, все что хочется. Ведь я и говорила с тобой так же.

Целую твои родные черные глаза и милые зубы.

Твой друг Лидия.

18 октября 1945 г.

Вчера вечером к нам подъехали еще люди и привезли мне пару писем. Одно от Настеньки Кривоноговой, которую я уже считал потерянной, и от Красовского.

Настенька пишет: «Дорогой Василий Степанович.

Пишу, но сама не знаю, где вы и получите ли мою весточку.

Я не забыла Вас, и, может, на мое счастье, вы получите мою весточку».

Заканчивает она письмо так: «Целую. Твоя Анастасия».

Это интересно. Я был с нею только один вечер и написал ей несколько теплых писем.

В одном из писем Красовскому я просил его, чтобы он узнал об отношениях ко мне Тамары Андреевны. И вот он прислал мне ответ на это письмо. То, что он сообщает, меня совершенно убило. Я под влиянием его письма не спал всю ночь. Не напрасно мне снился сон с гадалкой, которая сказала мне, что я живу с завязанными глазами и что Тамара Андреевна будет отравлять мою жизнь своей копотью.

Вот что пишет Георгий Николаевич: