Фронтовой дневник (1942–1945)

Ежедневно по вечерам я читаю вслух «Швейка» Гашека или другую литературу. Это уже вошло в систему, и как только наступает вечер, меня ребята просят, чтобы я почитал. Слушают с удовольствием.

3 ноября 1945 г.

Демобилизуемым привезли обмундирование: старые, много раз латаные фуфайки и японские ватные брюки, которые сшиты чуть ли не из марли, начиненной ватой. Вата не простегана и валится вниз. Пуговиц брюки не имеют, прорех тоже. Они, как трусы, имеют резинку в поясе. Брюки хотя и новые, но очень плохие. Шапок не привезли.

Вчера капитан сидел у нас в фанзе, и я с ним разговаривал по этому поводу. Он согласился, что обмундирование очень плохое. Потом сказал: «Выстроим, посмотрим. Может быть, что-нибудь сделаем».

В эти заявления я уже не верю. На мой рапорт он ничего не ответил, и хорошо, что я купил шинель и переделал ее. Иначе пришлось бы ехать в старой шинели.

Когда мы ждали демобилизации, гвардеец хвастливо говорил, что перед отъездом домой он меня как следует оденет. А вчера я попросил у него старые брюки, и он не дал мне их, заявив, что они нужны ему на латки.

Никитин сказал, что он на складе в Ворошилове достал полтюка мануфактуры и много шерстяных японских носков. Я попросил носки. Он сказал, что даст мне пары две с удовольствием. Я терпеливо ждал, а вчера напомнил. Он ответил, что уже раздал все, и добавил: «В Ворошилове купишь. Там продают много этого барахла».

Капитан тоже сказал, что в Ворошилове все можно купить.

Я перечисляю свои ресурсы – 700 руб. за службу, минус 300 р. за шинель, плюс месяц дороги, плюс существование до зарплаты. Он больше на эту тему не говорил.

Ильинский спекулирует, привозит все, вплоть до пуговиц и зубного порошка, и продает все это втридорога. Когда я вчера спросил его о старом обмундировании, которое у него вполне прилично, он сказал, что ему придется его продавать, т. к. он тоже скоро уедет домой. Я не стал говорить о цене, зная, что он загнет за него.

Капитан вчера сказал, что мы уедем 8 ноября. Сегодня дежурный сообщил, что принял телеграмму из Ворошилова, чтобы нас отправили не восьмого, а десятого ноября.

Хотя бы скорее уехать.

4 ноября 1945 г.

Вчера было общее построение. Нас, демобилизуемых (10 человек), построили отдельно. Командир роты осматривал наше обмундирование и как бы извинялся, что для нас получена плохая одежда. Он сказал, что если у кого есть что-нибудь шить, то он мобилизует и сапожников, и портных, чтобы для нас сделать все возможное. Есть ли у нас вопросы, спросил он. Мы ответили, что пока нас не обмундировали, у нас нет вопросов. Я сказал, что мне бы надо брюки и гимнастерку. Он ответил: «Посмотрим, может, сделаем что-нибудь».

Эти последние дни кажутся особенно тягостными. Мы уже отрешились от воинской жизни. Все наши мысли уже на гражданке. Я думаю о Т. А., о том, к кому направляться со станции, к ней или к Жоре. Я также с печалью думаю о том, что у меня нет денег. За них бы я мог купить себе и брюки, и перчатки, и гимнастерку. Они мне также очень нужны, чтобы прожить до первой зарплаты, чтобы съездить в Краснодар, съездить к Мещеряковой за своими посылками, купить необходимое для квартиры, которую я надеюсь получить. Сегодня, кажется, мы будем сдавать оружие, и нас будут обмундировывать.

6 ноября 1945 г.

Канун праздника. Нам выдали обмундирование: телогрейка с 99 заплатками, китайские коленкоровые брюки, начиненные грязной ватой, старые шапки. Брюки я променял на шапку. Надеюсь получить еще бушлат вместо шинели, которую я купил за свои деньги. Бушлат и 5 метров цветного ситца, выданные в подарок, придется продать по дороге. Дело в том, что я остался без копейки денег. 200 руб. я должен за шинель. А сегодня я купил за 500 руб. свои же брюки, те, которые мне подарил Кореньков и которые забрал гвардеец. Потом они оказались у капитана, который отдал их Пчельникову вместо его «пропавшего» костюма. Брюки – чистый бостон. Я решил ехать домой без копейки, а брюки взял.

7 ноября 1945 г.

28‑я годовщина Великой Октябрьской социалистической революции. Москва демонстрирует. Мы установили радио и слушаем, что делается в столице. Вчера у нас было торжественное заседание, руководил которым я. После ужина лег спать. Проснулся, как уже несколько дней, в 2 часа ночи по местному времени. У нас уже было седьмое число, а в Москве только 6 ноября, 19 ч. вечера. Начиналось торжественное заседание. Я прослушал весь полуторачасовой доклад т. Молотова и приветствие тов. Сталину.

С утра немного помогал на кухне, потом присутствовал на митинге, на котором выступал от имени демобилизуемых. Командир части, поздравляя с праздником, вынес мне и ряду других товарищей благодарности.

Сейчас полдень. Некоторые, у кого были свои деньги, чтобы купить водки, ходят подвыпившие (к празднику водки не выдали).

Другие слушают радио. Большинство скучает. Офицеры готовятся перепиться. Все они уже, что называется, на взводе.