Фуэте на Бурсацком спуске

— Умоляю! — не отставал Морской. — Когда-то Вера Коралли, несмотря на строжайший запрет совмещать балет с любой другой работой, стала сниматься в кино. Она была любимой ученицей Горского, самой яркой балериной Большого театра… Мог разразиться страшный скандал, а вместо этого снимать танцовщиц в кино стало прекрасной доброй традицией…

— Сравнили тоже, мода и кино, — фыркнула Ирина. — Высокое культовое искусство с толпою почитателей и сугубо функциональные никому не интересные проходки перед директорами швейных комбинатов, магазинов и комиссией от Главодежды.

— Да вы, Дружок, зазнались! Проходки вам уже, видите ли, унизительны! Раз в жизни вас о чем-то всерьез просят! А вы конечно же как настоящая эгоистка…

— Что? Владимир! — Ирина перешла на драматичный шепот. — Что вы такое говорите? И по какому праву кричите, в конце концов? Позорите меня перед ребятами!

— Я вас позорю? — Морской и не думал признавать вину. Хотя, нет, все-таки думал: — Я вас позорю? Да я себя позорю, чтоб вы знали! — сказал он с пафосом и демонстративно отвернулся.

— Я знаю, кто пойдет вместо Ирины! — выпалил Николай, которому надоело следить за семейной ссорой Морского. — Пойдет сестра вашей бывшей жены, товарищ Морской! Вы сможете ее уговорить? Она отлично подойдет на роль Ирины Александровны, — и пояснил не очень-то понятно: — Она такая же, как вы, Ирина, только не замужем… тьфу… в смысле… ну, похожая на вас… — Николай страшно смутился и, чтобы еще раз поскорее перевести тему, внезапно придумал, что делать с публикацией статьи: — И, кстати, я знаю, как решить третью загадку. Нет! Не надо мне снова твердить это ваше «только после стиха». Не «после», а «вместо»! В этом номере не будет поэтических строчек. В этом номере будет напечатан рисунок с этим загадочным домом и вопрос к харьковчанам: где находится это строение? А?

— Гениально! — дружно ответили присутствующие.

Кажется, гражданская следственная группа была действительно близка к разгадкам шарад Нино́. Причем, ко всем четырем. Морской полагал, что все не так просто и что практическое применение полученных разгадок еще заставит следственную группу позлиться и побегать. Пообещав докладывать обо всех новостях, возбужденную Ларочку проводили к бабушке Зисле. Остальным же надлежало встретиться еще раз, чтобы подробно обсудить планы.

12 Беглый демонстратор. Глава, в которой Света преображается еще больше

На следующий день у следственной группы намечалось столько дел, что необходимо было разделиться. Морскому надлежало сидеть в редакции и ожидать откликов читателей на вопросы о необычном доме. Светлане не мешало бы вспомнить про повседневные обязанности (библиотека сегодня по графику была в первую половину дня), а потом бежать к девочкам на выставку поделок. В круг ответственности Николая входила обработка дяди. Одна Ирина вместо чего-то важного получила задание делать то, что, собственно, и делала бы в любом случае: просматривать прессу, выискивая упоминания про воскресную премьеру.

Вообще-то балерины, как известно, внешним миром не интересуются и не нуждаются в колонках новостей, но бывают особенные послепремьерные дни, когда в поисках отзывов и рецензий приходится перерывать всю прессу по сто раз. Несколько статей Ирина уже отложила. На двух были снимки с проходной во время проведения мастер-классов. На трех — фото со спектакля. Для полноценной премьеры это, конечно, непозволительно мало. Как Ирина и предполагала, не желая писать про убийство, многие издания сделали вид, что харьковского «Футболиста» не существовало. Балет, которого нет…

Автоматически долистав до раздела объявлений, Ирина огорчилась еще больше. Между извещением о переезде «живописца знамен и вывесок Бергера» и длинным перечнем украденных документов, которые отныне нужно было считать недействительными, затесалось ужасное «Я, Ангелина Валентиновна Марсова, отказываюсь от своих родителей Валентина Александровича и его жены Валентины Федоровны Марсовых». Ангелину эту Ирина, к счастью, не знала, но знала другое — каждый из коллег по театру и просто знакомых, прочтя это объявление, непременно с осуждением вспомнит про Ирину. Вот уже много лет она вела упорную борьбу, отказываясь публиковать отказ от родителей. Внутренне она давно уже от них отказалась, но выносить эту трагедию на публику не хотела. Но разве ж коллективу объяснишь?

— Тук-тук! — в дверях артистической появилась Галюня. — С ума сойти! У Нино́ все перерыли! Все! Даже мою пачку разрезали, ироды! Надеюсь, они не понимают, зачем в ней была вшита дробь… Только бы не стали спрашивать у товарища Фореггера! Он догадается, что я пыталась повысить технику танца искусственными методами!!!