Фуэте на Бурсацком спуске

«Тот город славился именем Саенки / Про него рассказывали / Что он говорил, что из всех яблок он любит только глазные… Велимир Хлебников, поэма «Председатель Чеки».

Морской сглотнул и заставил себя обратить внимание на оборот: «про него рассказывали». Слухи! Те самые слухи, которые часто распускают намеренно, чтобы запугать.

«И ведь запугивание работает! Вот я читаю про кожу, снятую во время пыток с бедра заключенного, и вижу фотографию, на которой виден труп. Тут не рассмотришь, есть ли увечья на трупе. Тут непонятно, что на снимке рядом: кожа, снятая с бедра, как подписано, или просто какая-то тряпочка. Но я прочел, запомнил и, как минимум, в пытки кинжалом уже верю».

«Зачем я читаю белогвардейскую прессу? — Через какое-то время Морской решил остановиться. — И зачем вообще ее хранят тут в деле? Форменное издевательство…»

В других источниках Степан Саенко фигурировал как «человек, которого боится сам Махно» и «неутомимый борец за установление Советской власти, отдававший работе всю свою кипучую энергию»… «Мститель, не прощающий обидчикам расстрелы большевистского подполья»... «Уже хоть что-то, — подумал Морской, а потом честно признался сам себе: — Но писать о нем теперь совершенно не хочется».

Но едва он отошел от стола, как решил вернуться снова. В конце концов, быть может, среди всей этой лирики и ужасов будет хоть немного фактов?

Тут на глаза Морскому попались письма. Любезно собранные вместе, они были подписаны «Письма заложников». Это про что? Тут же прилагались газетные статьи.

«Отступая, в качестве залога благополучия оставляемых большевиками семей красные вывезли из города вместе с эшелоном ЧК заложников — невинных представителей знатных семейств, купцов и интеллигенции… Отряд Саенко нагнал их в Сумах… По последним данным, положение заложников крайне тяжелое. У большинства из них нет денег и они скудно питаются. «Красная звезда», издающаяся в Сумах, опубликовала сообщение, что из харьковских заложников расстреляны следующие лица…»

А письма? Письма адресовались родным, оставшимся в Харькове. «Иван Данилович просит вас ваша жена постарайся своих заложников живыми выпустить непременно тогда и все мы останемся освобождены и никакого рострелу не будет. Иначе быть нам с детьми погибшими», «Мы, нижеподписавшиеся, группа заложников из среды жителей г. Харькова, обращаемся к Вам с нижеследующим заявлением и просьбою. Мы все отправлены теперь из г. Сум в г. Орел, причем нам объявлено, что дальнейшая наша судьба и наша жизнь зависят от того отношения, которое создается между занявшею г. Харьков новою властью и оставшимися в г. Харькове коммунистами, рабочими и членами их семей. Судьба наша в Ваших руках!»