Фулгрим

— Мне неизвестно, чем вызвано такое решение Императора, — сказал он. — И я не слышал ни о каких провинностях Имперских Кулаков, которые могли бы повлечь за собой отзыв с поля боя. Им предстоит служить Императору наравне с Кустодианской Гвардией, и, хотя это великая честь, она не для таких, как мы, пока ведутся войны, которые необходимо выиграть, и есть враги, которых надо уничтожить!

Новые возгласы почти заглушили громыхание молотов, и Феррус Манус снова обошел зал, поблескивая в полумраке Анвилария серебряными руками и глазами.

— Волки Русса достигли заметных успехов, и список их побед с каждым днем растет, но я и не ожидал ничего иного от Легиона, происходящего из мира, немногим отличающегося от нашего.

— А нет ли новостей о Детях Императора? — раздался чей-то голос, и Сантар улыбнулся, зная, что примарх всегда с удовольствием рассказывает о самом близком из своих братьев.

Ледяная маска на лице примарха растаяла, и он ответил своим воинам улыбкой.

— Есть новости и от них, друзья мои, — сказал он. — Мой брат Фулгрим уже летит сюда вместе с лучшими отделениями своей экспедиции.

Металлические стены зала вернули эхо еще более оживленных возгласов, ведь из всех Легионов Дети Императора были для Железных Рук самыми близкими друзьями. А братские узы, соединявшие Фулгрима и Ферруса Мануса, были всем хорошо известны. Два полубога не прерывали дружеских связей со дня их первой встречи.

Сантар хорошо знал эту историю — примарх так часто рассказывал ее за пиршественным столом, что он запомнил все детали, будто сам присутствовал при их знакомстве.

Первая встреча примархов произошла под горой Народной, в величайшей кузнице Урала, когда Феррус Манус работал вместе с мастерами кузнечного дела, которые в период Объединительных войн служили клану Террават. Примарх Железных Рук демонстрировал феноменальное искусство и чудесную силу своих рук из жидкого металла, и в этот момент в кузнечный комплекс в сопровождении гвардейцев Феникса вошел Фулгрим.

Они знали друг о друге только понаслышке, но каждый тотчас ощутил ту непостижимую связь, возникшую, наверное, еще до их появления на свет. Оба они выглядели полубогами в глазах изумленных ремесленников, и люди распростерлись ниц. Фулгрим тогда заявил, что пришел в кузницу выковать для себя самое совершенное оружие, которым намерен сражаться в грядущем Крестовом Походе.

Конечно, примарх Железных Рук не мог оставить такую хвастливую речь без ответа, и он рассмеялся Фулгриму в лицо, а потом сказал, что обычные, слабые руки никогда не смогут соперничать с его металлическими руками. Фулгрим с царственной учтивостью принял вызов, и оба примарха, обнажившись по пояс, несколько недель работали без перерыва. Кузница дрожала от оглушительного грохота молотов, шипел охлаждаемый металл, и молодые полубоги отпускали шуточки в адрес друг друга.

Через три месяца беспрерывной работы воины выковали свое оружие. Фулгрим создал великолепный молот, способный одним ударом раздробить гору, а Феррус Манус изготовил меч с золотым лезвием, в котором навсегда сохранился жар кузнечного пламени. И меч, и молот не имели себе равных, и посмотрев на творение брата, каждый примарх признал, что произведение второго грандиознее.

Фулгрим объявил золотой меч достойным легендарного героя Нуаду Серебряная Рука, а Феррус Манус признал, что такой боевой молот достоин самого Тора-громовержца из нордических мифов.

Оба примарха без долгих разговоров обменялись оружием, чем скрепили свою вечную дружбу.

Сантар опустил взгляд на молот, лежащий в его руках. Он понимал, что для создания такого оружия потребовалось не только мастерство кузнеца. Любовь и честь, верность и дружба, смерть и отмщение… все это отлилось в прекрасную форму, а то, что изготовлено оружие любимым братом его примарха, делало молот поистине легендарным. Он снова посмотрел на шагающего по Анвиларию примарха и заметил, что лицо Ферруса Мануса опять омрачилось.

— Да, братья мои, радуйтесь, потому что сражаться бок о бок с воинами Фулгрима — великая честь, но он спешит нам на помощь, поскольку мы оказались слабы!

Все оживление вмиг пропало, и собравшиеся воины растерянно переглянулись, никто не хотел встречаться взглядом с разгневанным примархом.

— Диаспорекс по-прежнему скрывается от нас, и в Малом Двойном скоплении еще остались миры, нуждающиеся в просветлении Имперскими Истинами. Как же может флотилия, которая старше наших кораблей на тысячу лет, до сих пор избегать сражений? Отвечайте!

Никто не осмеливался произнести ни слова, и Сантар каждой клеточкой своего мозга ощутил стыд за слабость своих собратьев. Он крепко сжал рукоять молота, ощутил его могущество стальными пальцами аугметической руки, и внезапно ответ на вопрос примарха нашелся.

— Это потому, что мы не можем справиться в одиночку, — сказал он.