Фулгрим

Да, атмосфера в «Ла Фениче» способствовала творческим озарениям, но после обильных возлияний зал превращался в змеиное гнездо скандалов и интриг. Остиан понимал, что столь высокая плотность богемы на квадратный метр не могла не стать рассадником вульгарных сплетен, слухов, изредка правдивых, но чаще — чудовищно искаженных, клеветнических и откровенно безрассудных.

Но истории о яростных сражениях на Лаэране определенно несли зерно истины. Рассказывали о трех сотнях погибших Астартес, кое-кто увеличивал число убитых до семи сотен, и прибавляли в шесть раз больше раненых.

В подобные цифры было невозможно поверить, но Остиана больше всего поражала целеустремленность Астартес, заставившая уничтожить целую цивилизацию всего за один месяц. Казалось, космодесантников больше всего волновало соблюдение сроков. Но неужели понесенные ими потери и в самом деле так велики?

Все мысли о погибших Астартес мгновенно испарились, как только он и Серена вошли на стартовую палубу и массивные герметичные двери наглухо отрезали их от остального корабля. От грандиозного зрелища, представшего глазам, у Остиана отвисла челюсть. Потолок помещения скрывался где-то в темноте, а рабочие и сервиторы в противоположном конце палубы казались совсем крохотными. Через пылающий алым прямоугольник защитного поля в помещение заглядывала ледяная тьма космоса, и Остиан невольно вздрогнул, представив на мгновение, что может произойти, если поле исчезнет.

По всей протяженности пусковой палубы, сияя идеально вычищенными пурпурно-золотыми корпусами, словно породистые жеребцы в стойлах, на аппарелях стояли грозные штурмкатера и «Громовые ястребы».

Погрузчики сновали по всей палубе, перевозя ящики со снарядами и кассеты ракет, с громким ревом проезжали топливозаправщики, а рабочие в ярких комбинезонах невозмутимо управляли всем этим движением. Куда бы Остиан ни направил взгляд, повсюду кипела работа, ни на минуту не прекращалась активность только что завершившей очередную войну флотилии, не затихал грохот индустрии смерти…

— Остиан, закрой рот, — сказала Серена, посмеиваясь над его изумлением.

— Извини, — пробормотал он.

Для удивления находились все новые и новые поводы: огромные краны поднимали в своих лапах бронированные суда, словно пушинки, между боевыми кораблями в идеальном строю маршировали отряды Астартес.

Эскорт Астартес собрал всех летописцев в одном месте, и вскоре Остиану стал понятен сложный рисунок передвижений по пусковой палубе. Без этого, как он осознал, в помещении царила бы анархия и постоянно происходили бы катастрофические столкновения. Летописцев повели через пусковую палубу к высоченному космодесантнику, стоявшему вместе с двумя итераторами на небольшом возвышении, затянутом пурпурной тканью. Все сопутствующее летописцам возбужденное веселье мгновенно испарилось. В космодесантнике Остиан узнал Первого капитана Юлия Каэсорона, воина, посетившего концерт Бекьи Кински, но итераторов он видел впервые.

— Почему здесь находятся итераторы? — прошипел Остиан. — Я уверен, там не осталось никакого населения, нуждающегося в просвещении.

— Они пришли не ради лаэров, — ответила Серена, — а ради нас.

— Ради нас?

— Конечно. Хоть лорд Фулгрим и одобряет нашу работу, он хочет быть уверен, что мы всё увидим в правильном свете, чтобы по возвращении могли рассказать правду. Я думаю, ты не забыл капитана Юлия и узнал того мужчину с редеющими волосами. Это Иполид Зигманта, довольно сдержанный тип. По-моему, он слишком любит слушать собственный голос, но, как мне кажется, это довольно распространенная среди итераторов черта.

— А женщина? — спросил Остиан, заинтересованно глазея на черноволосую красавицу.

— А это Коралин Асеник. Настоящая гарпия: актриса, итератор, да еще красивая женщина в придачу. Целых три причины, чтобы ей не доверять.

— О чем ты? Итераторы здесь для того, чтобы распространять Имперские Истины.

— Все это так, мой дорогой, но среди них есть и такие, кто словами маскирует мысли.

— Она выглядит очень милой.

— Мой дорогой мальчик, ты, как никто другой, должен понимать, что наружность — это еще не все. Внешность Гефеста не исключает наличия прекрасной души, тогда как за привлекательностью Цитеры может скрываться черное сердце.

— Это верно, — согласился Остиан и взглянул на голубые волосы Бекьи Кински, припомнив ее попытку соблазнения. — Затем он снова повернулся к Серене. — Серена, но если все это верно, то как я могу доверять тебе? Ты ведь очень красивая женщина.

— А ты можешь мне довериться, поскольку я, как художник, всегда ищу суть вещей. Актриса же скрывает от публики свое истинное лицо и показывает только то, что считает нужным.

Остиан хихикнул, но в этот момент раздался звучный и мелодичный голос капитана Юлия Каэсорона, достойный самого искушенного итератора: