Фулгрим

Вместе с тем Веспасиан был всеобщим любимцем, поскольку его непревзойденные способности воина и командира сочетались с редкой скромностью, мгновенно привлекавшей к себе сердца всех окружающих. По обычаю Детей Императора, воины, служившие под началом Веспасиана, во всем следовали за своим командиром и на его примере старались достичь превосходства через чистоту цели.

Веспасиан прошел вдоль строя капитанов, желая убедиться, что все в порядке и его воины не уронят чести Легиона. Дойдя до Гая Кафена, он остановился и улыбнулся.

— Могу поспорить, что ты до сих пор не можешь поверить своей удаче, Гай, — произнес Веспасиан.

— Никак нет, — ответил Кафен.

— Но ты меня не подведешь?

— Никак нет! — повторил Кафен, и Веспасиан хлопнул его по плечу:

— Молодчина! Я давно к тебе приглядываюсь, Гай. Уверен, в грядущей кампании ты многого достигнешь.

Кафен просиял от гордости, а лорд-командир остановился между Юлием и Марием. Кивнув капитану Третьей роты, он слегка наклонился и шепотом обратился к Юлию, поглядывая на загоревшиеся красные огоньки защитного поля:

— Ты готов к встрече?

— Готов, — ответил Юлий.

Веспасиан кивнул:

— Молодец. Хоть один из нас готов.

— Ты хочешь сказать, что ты не готов? — с удивленной улыбкой спросил Юлий.

— Нет, — усмехнулся Веспасиан. — Но бывать в обществе сразу двух примархов приходится далеко не каждый день. Я провел довольно много времени в обществе Фулгрима и уже не смотрю на него с открытым ртом, как простой смертный, но видеть их обоих в одной комнате…

Юлий понимающе кивнул. К непреодолимому обаянию личностей примархов было невозможно привыкнуть, а их гениальность и физическая харизма вызывали трепет у самых закаленных воинов, прошедших через битвы с темными силами Галактики. Юлий хорошо помнил свою первую встречу с примархом и ужасное смущение, когда он понял, что не в состоянии вспомнить даже собственное имя.

В присутствии Фулгрима люди немели от его непогрешимости и сильнее ощущали собственное несовершенство, но, как сказал Фулгрим при их первой встрече, высшее совершенство человека именно в том и состоит, чтобы отыскать свои слабые стороны и избавиться от них.

— Ты уже встречался с примархом Железных Рук? — спросил Юлий.

— Да, встречался, — ответил Веспасиан. — Он во многом напоминает мне Воителя.

— Как это?

— А ты когда-нибудь общался с Воителем?

— Нет, — признался Юлий. — Но я видел его во время триумфального марша на Улланоре.

— Тогда ты поймешь, когда с ним встретишься, парень, — сказал Веспасиан. — Они оба происходят из миров, где души закаляются огнем. Их сердца — это сплав стали и кремния, а в венах Горгона бурлит лава Медузы — пылающая, непредсказуемая и неистовая.

— А почему ты называешь Ферруса Мануса Горгоном?

Веспасиан усмехнулся. Громада прибывающего штурмкатера уже вплотную подошла к затянутому защитным полем люку, на черном, как полуночное небо, корпусе появились разводы конденсата. Двигатели взревели, корабль развернулся, демонстрируя ряды ракет и дополнительные грузовые отсеки, установленные на корме.

— Кое-кто говорит, что это отголоски древней легенды об олимпийском господстве, — пояснил Веспасиан. — Горгоном было названо столь уродливое существо, что человек обращался в камень от одного лишь взгляда на него.

Подобное сравнение вызвало гнев Юлия.

— Неужели людям позволительно так оскорблять примарха?

— Не беспокойся, парень, — успокоил его Веспасиан. — Мне кажется, Феррус Манус вполне доволен своим прозвищем. В любом случае происхождение имени несколько другое.

— Какое же?

— Это прозвище много лет назад дал ему наш примарх, — сказал Веспасиан. — В отличие от Фулгрима, Феррус Манус не тратит времени на живопись, музыку или другие виды искусства, которыми наслаждается наш примарх. Рассказывают, что после встречи в кузнице горы Народной они оба вернулись в Императорский дворец. В это же время с дарами для Императора туда прибыл и Сангвиний. Он привез великолепные статуи, высеченные из светящихся скал Баала, прекрасные драгоценности и артефакты из арагонита, опала и турмалина. Примарх Кровавых Ангелов привез множество удивительных сокровищ, которых хватило бы на дюжину помещений дворца.

Штурмкатер Железных Рук наконец вошел в отсек и остановился, звучно ударив в пол массивными шасси, но Юлий нетерпеливо ждал продолжения рассказа лорда-командира.

— Конечно, Фулгрим обрадовался, обнаружив, что один из братьев разделяет его любовь к прекрасному, но на Ферруса Мануса сокровища не произвели никакого впечатления. Он сказал, что глупо тратить время на пустые безделушки, когда в Галактике еще остается так много непокоренных миров. Мне говорили, что Фулгрим рассмеялся, услышав эти слова, и назвал брата Горгоном. Еще добавил, что Феррусу трудно будет правильно оценить звездные миры, которые предстоит вернуть отцу, если он не научится понимать красоту.

Рассказ Веспасиана вызвал у Юлия улыбку, и он задумался, насколько правдива эта история и насколько преувеличены приведенные факты. Но легенда вполне достоверно отображала личность примарха Железных Рук.