Фулгрим

— Сын мой, — обратился к нему Фулгрим, беря за локоть, — каким бы мудрым ни был человек, в его юности всегда найдутся неприятные поступки или слова, которые он с радостью стер бы из памяти, будь у него такая возможность. Я не желаю испытывать чувство вины за то добро, которое мог бы совершить, но не совершил.

Таким образом, спор был завершен, и все, кроме Эйдолона и Юлия, были отпущены к своим подразделениям. Дальнейшие переговоры с эльдарами продолжались все так же безрезультатно, пока Эльдрад Ультран не предложил встретиться на планете под названием Тарсис.

Такое решение обе стороны сочли приемлемым, и корабли Двадцать восьмой экспедиции вслед за миром-кораблем совершили неторопливый переход через район Пардас еще к одному прекрасному зеленому миру, который был так же необитаем, как и предыдущие. Координаты высадки на поверхность были согласованы с «Гордостью Императора», и после недолгих препирательств по поводу численности обеих делегаций стороны пришли к соглашению.

Штурмкатер достиг поверхности Тарсиса, когда солнце уже склонялось к горизонту. Астартес приземлились на вершине пологого холма, у края обширного леса, возле развалин, которые можно было принять за остатки жилого здания. Едва рассеялись поднятые кораблем облака пыли, Соломон тотчас увидел встречающих эльдаров, хотя экспедиционные наблюдатели не заметили никаких признаков челнока или капсулы, запускаемой с мира-корабля.

Глядя на эльдарскую делегацию, Соломон испытывал самые мрачные предчувствия. Фулгрим первым вышел из штурмкатера, рядом с ним остановились лорды-командиры Веспасиан и Эйдолон, а Юлий, Марий, Саул Тарвиц и Соломон остались сзади, прикрывая тыл.

Эльдары собрались вокруг изогнутого сооружения, подобного тому, что Соломон видел на Двадцать восемь — четыре. Группа из четырех воинов, в доспехах цвета кости, с высокими плюмажами на шлемах, расположилась вокруг «полуарки», и у каждого над плечами торчали рукоятки неизменных изогнутых мечей. Позади них виднелись высокие фигуры в темных доспехах и с огнестрельным оружием, и две машины, сильно смахивающие на танки, охраняли периметр. Под корпусами зависших над землей машин воздух дрожал и волновался, крутились маленькие смерчи из пыли.

В центре группы чужаков, за низким столиком из темного дерева, сидел, скрестив ноги, худощавый эльдар в высоком бронзовом шлеме. В руке он держал длинный посох, а рядом стоял гигант, похожий на те военные машины, что произвели неизгладимое впечатление на Соломона в сражениях на Ца-Чао. Этот воин держал длинный меч, длиной не меньше чем в рост Астартес, а его гибкие конечности таили в себе затаенную мощь. Золотой шлем воина полностью скрывал черты его лица, но Соломон был уверен, что воин смотрит прямо на него, и смотрит с презрением.

— Ну и сборище! — прошептал Юлий, и в его голосе Соломон услышал еле сдерживаемое нетерпение.

Соломон ничего не ответил. Он слишком напряженно следил за малейшими признаками угрозы.

Ты думаешь, это тот самый?

— Я не знаю, — ответил Эльдрад на вопрос Кираэна Златошлемного, прозвучавший в его голове. — И это меня тревожит.

Судьбы еще не ясны?

Эльдрад отрицательно покачал головой. Он понимал, насколько беспокойно чувствует себя могучий дух на встрече с мон-ки, устроенной по настоянию Эльдрада. Давно ушедший воин советовал атаковать корабли людей сразу после пересечения границы пространства эльдаров, уничтожить еще до того, как они догадаются о присутствии противника, но Эльдрад чувствовал, что эта встреча станет особой.

— Я знаю, что это существо будет играть важную роль в разворачивающейся кровавой драме, но не могу сказать, будет ли он на стороне добра или зла. Его мысли и будущее скрыты от меня.

Скрыты? Как это может быть?

— Не знаю точно, но мне кажется, что темные силы, к которым прибег Император при создании примархов, делают их похожими на призраков варпа. Я не могу прочесть ни его мысли, ни будущее.

Он мон-ки; у него нет иного будущего, кроме войны и смерти.

Эльдрад ощущал ненависть мертвого воина ко всем людям, поскольку именно клинок человека прервал его жизнь и превратил в призрака, заключенного в панцирь могучей военной машины. Он попытался не позволить облаку гнева затуманить суждения могучего духа о людях, но это было нелегко, учитывая кровавую историю этой расы.

Да, мон-ки были примитивной расой и жили только ради завоеваний, но эти люди повели себя необычно, и Эльдрад отчаянно надеялся, что у этого Фулгрима хватит мудрости, чтобы донести предостережение до Правителя Человечества.

Ты знаешь, что я не лгу, — настаивал Кираэн. — Ты ведь сам это видел: великую войну, в которой мон-ки вцепятся в глотки друг другу?

— Да, я это видел, великий, — кивнул Эльдрад.