Für Elise (СИ)

— Лисёнок, ты… Ты просто не понимаешь. Когда ты любишь кого-то, ты никогда его не ударишь, — она крепче обняла сестру. — Например, господин барон за меня переживает, и когда я чуть не залезла туда, куда не надо, он отругал меня, но не стал бить. Он вообще ни разу меня не ударил за все это время, хотя если бы на его месте был отец, я бы уже ходить не могла. Это сейчас ты маленькая и всегда защищаешь его, потому что он твой папа, но когда ты подрастешь, тебе будет очень плохо из-за этого.

Никем не замеченные, они пересекли городскую черту. Элиза постоянно оглядывалась по сторонам, боясь хоть мельком увидеть отца. Даже то, что однажды она смогла дать ему отпор, не избавило ее от ужаса при мысли, что он может в любой момент нагнать их и отомстить ей за все: и за побег, и за швабру, и за просвистевший над его головой выстрел. Но больше всего Элиза боялась за сестру: Маргарет была невероятно сильной и смелой, раз смогла незаметно пересечь почти весь город, только чтобы предупредить ее, хотя прекрасно знала, что если попадется, то легко не отделается.

К их счастью, на ферме их встретила только взволнованная фрау Циммерман. Увидев обеих дочерей невредимыми, она подбежала к ним и крепко обняла. Элиза обняла мать в ответ. За неделю, что они не виделись, Агата, казалось, постарела на несколько лет: стали заметнее морщины в уголках глаз и ярче седина в волосах.

— Элиза! — она оглядела дочь с ног до головы. — Ты цела? Все хорошо?

— Все хорошо. Спасибо, что предупредили нас.

— Еще бы, — Агата всплеснула руками. — Густав как с цепи сорвался, когда про тебя услышал. Я так за тебя переживала, а ты даже весточки не прислала!

— Я думала, Габриэль сказал…

— Сказать-то он может все, что угодно, а откуда мне знать, правду или нет? Ну, посмотри на меня.

Агата убрала ей за ухо выбившуюся прядь волос и погладила по лицу. Пусть фрау Циммерман обычно и была скупой на чувства женщиной, она всегда стояла за обеих дочерей горой, когда могла. Элиза вспомнила слова Габриэля о том, что отцу сильно досталось после похода в замок, и не сдержала улыбки. Пусть она и была уже взрослой, рядом с матерью она чувствовала себя намного спокойнее.

— Расскажи мне хоть, как у тебя дела? Чем ты там занимаешься?

— Тем же, чем и дома, — объяснила Элиза, улыбаясь. — Убираюсь, стираю, готовлю. Барон очень хорошо со мной обращается. Посмотри, он даже подарил мне ткань, чтобы я сшила себе одежду для выхода.

Она покрутилась вокруг, показывая матери юбку, которая, к ее ужасу, успела испачкаться, пока они бежали из «Мельницы». Фрау Циммерман кивнула, довольная ее работой. Она успела рассказать и про сливовый пирог, и про книги, которые читала, пока Габриэль не напомнил о том, что они торопятся. Он взглянул на часы в гостиной через окно и потянул Элизу за руку.

— Осталось меньше часа, — сказал он. — Нам еще нужно проехать через лес.

— Да, нам пора, — Элиза пошла за ним, но вдруг остановилась у забора. — Проклятье!

— Что?

— Я совсем забыла, — она схватилась за голову. — Почему ты мне не напомнил?!

— О чем?

— Барон приказал купить в городе кур, — выдала она и поняла, насколько смешно и глупо это звучало. — Мы ведь уже не успеем…

— Горе ты мое луковое, — фрау Циммерман тяжело вздохнула. — Подождите.

Она ушла на задний двор. Элиза нащупала в кармане кошель, теперь казавшийся ей слишком тяжелым. Она прекрасно понимала, что мать ни за что не возьмет с нее денег, но и нарушать приказ барона не брать ничего со своего двора ей не хотелось. Габриэль нервно стучал пальцами по забору. Маргарет крутилась рядом, не отходя от сестры далеко.

— Вот, — Агата вернулась с беспокойно шевелящимся мешком. — На первое время вам, наверное, хватит. Больше дать не могу, а то Густав заметит.

— Спасибо, — Элиза взяла мешок и потянулась к карману. — Мам, я…

— Не вздумай! — Мать взяла ее за руку. — Скажешь барону, это я ему отплачиваю за то, что он тебя взял. Еще чего не хватало…

— Сестренка, ты еще приедешь?

— Обязательно, — она поцеловала сестру и мать в щеки. — Спасибо вам большое, я… Я вас очень люблю.

— Мы тебя тоже любим, — Агата улыбнулась. — Ну, давайте, а то еще опоздаете. Габриэль, береги ее!

— Хорошо, фрау Циммерман. Еще увидимся!

Он усадил Элизу на коня и сел сам. Гром, громко заржав, пустился вперед. Прижимая к груди трепыхающийся мешок, Элиза оглянулась назад и увидела, как мать и сестра машут ей рукой, а затем уходят в дом, чтобы, когда вернется отец, не выдать себя. Вскоре ферма исчезла из виду, и они снова вошли в лес, казавшийся Элизе знакомым и почти что родным. Стоило ей избавиться от проблемы в лице герра Циммермана, так появилась новая: она совсем не знала, сколько времени им осталось. Габриэль, как назло, молчал, да и спрашивать его было бесполезно: верховой не носил с собой часов.

— Мы можем ехать быстрее? — спросила она, чувствуя, как голова тяжелеет от усталости и медленно выветривающегося вина. — Мы же опоздаем.

— Не должны, — пробурчал Габриэль. — А быстрее нельзя. Тропа плохая, Гром может споткнуться.

— Не споткнется. Он здесь почти каждый день ходит!

— Я сказал, нельзя. Как приедем, так приедем.