Für Elise (СИ)

Она вернулась к себе глубоко за полночь, напевая под нос то, что услышала. Ей было одновременно счастливо и грустно, и хотелось только остаться в сегодняшней ночи как можно дольше, лишь бы только не начиналось завтра. Первые солнечные лучи разогнали все волшебство, вернув ее на свое законное место служанки, а Александра снова сделав бароном, обещавшим заспанному Клаасу наконец-то показать остальной замок и в особенности — библиотеку. Уже по его взгляду Элиза понимала, что проводить экскурсию ей придется в одиночестве.

— Постойте, Элиза, — улыбаясь в спину выходящему из комнаты историку, Александр схватил ее за локоть с такой силой, что она чуть не вскрикнула от боли. — Мне надо вам кое-что сказать.

— Что?

— Не спускайте с него глаз, — сказал барон, наклонившись к ее уху. — И не сболтните лишнего.

========== Часть 6 ==========

Несмотря на все усилия Элизы, в архивах было по-прежнему пыльно.

Зажигая на ходу свечи, она провела гостя мимо закрытых дверей в отделения для каталогов и редких книг, а затем вывела в широкий длинный коридор, соединявший между собой два библиотечных крыла. В начале и в конце горели два камина, хотя Элиза могла поклясться, что не разжигала их сама, но такие странности, будто кто-то делал работу за нее, происходили постоянно, с самого ее прибытия в замок: будь то приготовленное сено для Грома, которое она заметила еще в самый первый день, то тяжелые ящики, которые двигались по замку сами по себе туда, куда Элиза собиралась их передвинуть, то зажженные кем-то свечи на люстрах почти под самым потолком. Александр на ее расспросы отнекивался и переводил тему, поэтому она решила оставить этот разговор, пока не поймает его за руку.

Как Элиза и думала, Клаас не мог остаться равнодушным к баронской коллекции картин, и, прямо как она и представляла, замер напротив огромного полотна, изображавшего площадь перед собором. Вглядываясь в лица людей, мелкие, но все равно различимые и отличающиеся друг от друга, ученый улыбался и что-то шептал одними губами.

— У его светлости действительно великолепный вкус, — сказал он наконец, оторвавшись от картины. — Я видел картины Лингельбаха всего однажды и уже не надеялся встретить его снова.

— Это какой-то известный художник, да? — Элиза взглянула на полотно, не вызывавшее в ней ничего, кроме трепета перед его размахом.

— Не такой известный, каким мог стать, — пожал плечами Клаас. — Но, знаете, я считаю, что художника определяет не число людей, которое о нем знает, а то, какой отклик вызывает его творчество и вызывает ли вообще. Разве вы, глядя на эту картину, не слышите шума толпы, не чувствуете запахов оживленной городской улицы? Ведь…

— Нет, — оборвала Элиза. — По мне так, картина и картина. Большая, конечно, мне такую за всю жизнь не нарисовать, да и все.

Клаас открыл и закрыл рот, как выброшенная на сушу рыба, но так ничего и не сказал. Он ужасно сильно напомнил ей Александра, когда тот начинал говорить об искусстве. Одно дело, когда он просто читал стихи, и некоторые даже откладывались у Элизы в памяти, и совсем другое, когда разглагольствовал об их смысле. Как он ни бился, она все равно не понимала, как можно заложить, а главное — углядеть глубокий смысл в каких-то совсем незначительных мелочах вроде пожелтевших деревьев или плохой погоды. Для Элизы мир выглядел намного проще и состоял не из метафор, а самое большее — из дурных примет вроде разбитого зеркала.

— Господин барон решил, что вам лучше начать отсюда, — сказала она, останавливаясь перед дверью.

— «История края», — прочитал Клаас надпись на отчищенной табличке. — За этим я сюда и приехал, не так ли?

Элиза зашла в комнату и зажгла несколько висевших под потолком светильников. Только то, что за ее спиной стоял Клаас, не позволило ей выругаться в голос: на полках, ненавязчиво выделяясь среди остальных книг, стояли несколько фальшивок, запускавших механизм. Если ученый заметит их, то обязательно заинтересуется, и тогда не жить ни ему, ни Элизе. К ее счастью, внимание Клааса было приковано к витринам, где лежали раскрытыми несколько старых книг. Они лежали здесь еще до ее прихода, и Элиза только иногда стирала пыль со стекол.

— Удивительно! — воскликнул Клаас. — Элиза, вы знали? Здесь бывал сам Агриппа Неттесгеймский!

— Кто? — переспросила она. На его лице, освещенном только светом лампы, промелькнуло еле заметное замешательство.

— Это великий человек. Его знают как врача, юриста, астролога, но самое главное — Агриппа был одним из величайших магов своего времени. Тот факт, что он просто посещал Бренненбург, уже много говорит об этом месте и его тогдашнем хозяине.

— Магии ведь не существует.

— Для нас с вами — возможно, но люди того времени так изучали мир вокруг себя, а Агриппа был в этом первопроходцем. Хотя, конечно…