Für Elise (СИ)

Сад медленно, но верно увядал.

Гуляя по дорожкам, присыпанным пожелтевшей листвой, Элиза чувствовала себя так же, как в заброшенном, заросшем коридоре, где они с Даниэлем нашли портрет незнакомой женщины. С того дня как будто прошла целая вечность — хотя на деле это были всего лишь несколько дней, одинаковые до невозможности, монотонные и пустые, в которых не было ничего, кроме шелеста метлы, грохота лифта и голосов — невнятных, звавших откуда-то снизу и говоривших за углом о вещах, которых Элиза не понимала.

Зато в саду было по-настоящему тихо.

Элиза сама не заметила, как полюбила подолгу сидеть на скамейке, глядя на отцветающие кусты и касаясь рукой цветов, которые в середине августа только-только распустились в полную силу. Однажды она даже принесла с собой из архивов огромный ботанический справочник, сверяя обитателей сада с пожелтевшими схематичными рисунками, и удивилась, узнав, сколько разных растений росло в Бренненбургском саду, который, к сожалению, вот уже почти две недели был заброшен своим хозяином. Только дамасские розы Александр одаривал вниманием, раз в несколько дней срезая соцветия. Элизе было интересно, зачем барону столько лепестков, если в ящике на кухне лежал всего лишь небольшой мешочек, чтобы заваривать чай, но она не решалась об этом спрашивать.

Даже дикая орхидея, темно-вишневый колос из крохотных цветочков на слабеньком стебле, которой барон так гордился, на глазах умирала несмотря на то, что Элиза каждый день вырывала угрожавшие ей сорняки. Орхидея была для этого места слишком капризной — слишком много внимания ей требовалось от барона, чтобы жить дальше.

Пока Александр и Даниэль, мрачные, уставшие, но необыкновенно решительные, проводили целые дни в подземельях, Элиза жила своей жизнью. Она гуляла по саду, читала, много читала, и находила развлечение в мелких безвредных шалостях, которые при всем желании никто бы не заметил. Она каталась на каменных перилах, ни разу не упав, и иногда ловила во дворе кур и приносила в замок, держа напротив флага с черным орлом и рассказывая, что Анхела и Генриетта смогут стать такими же большими и царственными, как он, если будут хорошо нестись. Анхела послушалась — Генриетту же пришлось зарубить, но и её жертва не была напрасной, ведь даже барон, в последние дни редко появлявшийся за обедом, похвалил сваренный из неё суп.

Элиза разглядывала куст жёлтых рододендронов, когда услышала за спиной быстрые шаги. Она думала увидеть Даниэля или, вдруг, барона, хотя его сопровождали бы удары трости по брусчатке, но вместо них по садовым дорожкам торопливо шел Габриэль. Нервно поправляя шляпу, он оглядывался по сторонам и выглядел необычно бледным — Элиза испугалась, как бы чего не произошло.

— Габриэль! — окликнула она, подходя к верховому. — Ты чего?

— Я искал тебя в замке, — ответил Габриэль. — Даниэль сказал, ты здесь.

— Я думала, ты приедешь завтра. Что случилось?

Габриэль глубоко выдохнул и провёл ладонью по лицу, пытаясь привести себя в порядок. Он никогда не умел прятать своих чувств и тем более врать, так что его попытки говорить спокойным, уверенным тоном не имели никакого смысла — Элиза читала его, как открытую книгу, как ее саму когда-то читал Александр. Те дни, когда жизнь была такой простой, теперь казались невероятно далекими. У нее тоже появились свои секреты, которые приходилось хранить ото всех.

— Все в порядке, — соврал он. — Я просто… Просто хотел с тобой поговорить.

— Ты мне не нравишься, Габриэль.

— Давай пройдемся.

Верховой схватил ее под руку и повел вглубь сада, продолжая временами оглядываться, как будто боясь, что кто-то их подслушает. Его поведение начинало злить Элизу. За эти несколько дней она выслушала слишком много полуправды и откровенного вранья, чтобы еще и Габриэль вот так темнил прямо перед ней. Когда они отошли достаточно далеко, Элиза встала посреди дорожки и заглянула ему в глаза.

— Рассказывай. Мы и так далеко отошли.

— Я… я тебя искал, — повторил Габриэль. — Послушай, Элиза, я знаю, ты сейчас начнешь спорить, но дай мне сказать, хорошо?

— Говори. Я жду.

— В городе неспокойно, — сказал он, ни капли не удивив Элизу. — Я думаю, скоро, через пару дней, что-то произойдет, и я хотел… Я хотел, чтобы ты вернулась домой. Не обязательно к себе, ты можешь пожить у меня, пока все не успокоится, но…

— Стой, — перебила Элиза грубо. — Я ничего не понимаю. В городе собирается бунт, а ты говоришь об этом мне, а не барону? Ты ведь обещал…

— Не говори про него вообще! — лицо Габриэля сделалось жестким. — Ты… Ты не представляешь, что происходит. Люди пропадают. Сначала пропали несколько пьяниц, и все подумали, что они просто замерзли где-то или загуляли, а теперь… Теперь исчез сын герра Шнайдера, дурачок.

— Это ты не представляешь, какую чепуху сейчас мелешь! — заговорила Элиза тихо, но твердо. — С чего вы взяли, что это из-за барона они пропадают?! Сами придумали?! А Ганс… Я уверена, он опять убежал и заблудился в лесу, такое ведь уже было, ты забыл?