Фурии Кальдерона

При виде соперника Тави нахмурился, и на мгновение его порезанную щеку снова защипало.

Дорога молча кивнул Хашат и гаркнул что-то своему гарганту. Тот фыркнул, плавно остановился и с довольным видом улегся. Дорога скинул с седла веревку и первым, держась за нее одной рукой, соскользнул на землю. За ним последовал Тави, последним на землю спустился Линялый.

– Дорога! – Хашат, хмурясь, подошла к ним. – Вы готовы?

Дорога коротко кивнул.

– Уже известно, – сказала Хашат. – Волки выступали, когда я уезжала сюда с Китаи. Они нападут на рассвете.

Тави с трудом удержался, чтобы не охнуть, и покосился на Линялого. Вид у раба был встревоженный, хотя взгляд продолжал блуждать в пространстве поверх Воскового леса.

– Что ж, – хмыкнул Дорога. – Значит, тут все и решится. Если одолеет алеранец, мы избежим сражения.

– Ацурак будет недоволен тобой, Дорога.

Марат пожал плечами:

– Он может не дожить до завтрашнего вечера. А доживет – увидим.

Хашат кивнула:

– Тогда давайте начинать.

– Китаи, – пророкотал Дорога.

Фигура на краю обрыва не шелохнулась. Дорога нахмурился:

– Щенок!

Тот так и продолжал болтать ногами в воздухе, не оборачиваясь.

Дорога свирепо покосился на Хашат. Женщина с конской гривой отвернулась на долю секунды позже, чем стоило бы, чтобы скрыть улыбку.

– Твой щенок взрослеет, Дорога. Они всегда своенравны в этом возрасте. Ты ведь сам знаешь.

– Ты просто хочешь, – буркнул Дорога, – чтобы Китаи стал частью клана Лошади.

Хашат пожала плечами:

– Ловкость, смекалка. Кто бы не хотел этого? – Она задрала подбородок и позвала: – Китаи! Мы готовы начинать.

Китаи встал, машинально отряхнул снег с куртки и с невозмутимым видом двинулся к ним. Он остановился в паре шагов от Тави, глядя на алеранского сверстника.

Тави вдруг сделалось страшно. Давешний порез снова защипало, но он упрямо выпятил подбородок. Он никогда и никому не позволял запугать себя. Он шагнул навстречу Китаи и прищурился, твердо встретив взгляд соперника. Глаза их оказались на одном уровне, да и сложением тот ненамного превосходил Тави.

Тави скрестил руки на груди и спокойно смотрел на подростка-марата. Теперь уже Китаи не знал, как реагировать на позу соперника. Он нерешительно оглянулся на Хашат.

– Вы оба знаете правила Испытания, – раздраженно буркнул Дорога. – Первый, кто найдет Благословение Ночи и принесет его мне, будет победителем. – Он повернулся к Тави. – Алеранец, Благословение имеет форму гриба. У него плоская шляпка, довольно тонкая ножка, а цвет его подобен ночи. Он растет у основания большого дерева, у него в стволе.

– Черный гриб, – повторил Тави. – Большое дерево. Ладно, ясно.

– Китаи, ты знаешь правила Испытания.

Тот кивнул:

– Да.

Дорога повернулся к нему и положил ручищи ему на плечи, без труда развернув лицом к себе.

– Тогда будь осторожнее. Твоя мать хотела бы этого.

Китаи задрал подбородок, и глаза его сверкнули.

– Моя мать, – заявил он, – уже забрала бы Благословение и вернулась прежде, чем ты договорил.

Дорога неожиданно блеснул зубами.

– Да, – согласился он, стиснул лапищей плечо Китаи, отпустил его и повернулся к Тави. – Мы опустим вас обоих. Там, внизу, нет никаких правил. Важен только результат. Ты еще можешь отказаться от Испытания, если хочешь, мальчик из долины.

– И вернуться в лагерь, чтобы меня там съели?

Дорога кивнул:

– Да. Мне жаль.

Тави невольно усмехнулся:

– Нет уж. Я, пожалуй, лучше попытаю счастья с Хранителями.

– Тогда начнем.

Дорога повернулся к одному из сугробов и, порывшись в нем своими ручищами, достал из-под снега большой моток плетеной веревки – Тави еще не приходилось видеть таких. Хашат тем временем откопала из-под второго сугроба другой такой же моток.

Краем глаза Тави увидел, что Китаи подошел и стал у него за спиной. Юный марат наблюдал за действиями взрослых, проверявших длину и прочность веревок.

– Эти веревки сделаны Гадрим-га. Вы называете их ледовиками. Сплетены из волос их женщин. Они не замерзают и не ломаются.

Тави кивнул:

– Приходилось делать это раньше?

Китаи кивнул:

– Дважды. Только тогда это было не для Испытания. Но мне дважды удалось побывать там и вернуться с Благословением. Никто другой не вернулся.

Тави кашлянул.

– Боишься, алеранец?

– А ты?

– Да, – признался Китаи. – Боюсь проиграть. От этой ночи для меня зависит все.

– Не понимаю.

Китаи фыркнул:

– Когда я вернусь с Благословением раньше тебя, это будет значить, что честь моего родителя защищена в Испытании перед Единственным. Я буду наравне со взрослыми и смогу выбирать, где мне жить.

– И ты хочешь жить с Хашат, – кивнул Тави.

Китаи зажмурился, потом поднял взгляд на Тави:

– Да.

Тави внимательно посмотрел на юного марата:

– Ты… э… она тебе… ну, нравится?

Китаи нахмурился, сдвинув светлые брови:

– Нет. Но я хочу быть частью ее клана. С ее кланом живешь свободно. Не таскаешься с Дорогой и его дурацкими гаргантами. – Он оглянулся, не слышит ли его кто из старших, и придвинулся ближе к Тави. – От них воняет, – прошептал он.

Тави приподнял брови, но кивнул:

– Да. Это точно.