Фурии Кальдерона

– Не говори глупости, – огрызнулся Китаи. Взгляд его метнулся мимо Тави в гущу деревьев. – Покров в этом месте толстый. Потому мы и входим здесь. На моих глазах человек раз упал с высоты в шесть ростов, а его не пробил.

Тави облизнул пересохшие губы.

– Ох, – сказал он и покосился на светящуюся землю под деревьями.

Китаи бросил на него уничтожающий взгляд, подошел к месту, где приземлился Тави, наклонился и потрогал пальцами светящуюся жижу.

– А здесь почему-то тоньше… Не понимаю. Так никогда не было.

– Похоже, они ожидали гостей, – заметил Тави.

Китаи повернулся к нему: глаза широко открыты, тело напряжено…

– Они знали, что мы придем. И теперь они знают, что мы здесь. – Взгляд юного марата метнулся направо, налево, и он бочком, держась спиной к каменной стене, подобрался на несколько шагов к Тави.

Тави тоже попятился к стене, опередив Китаи, и едва не споткнулся о бугорок на гладкой поверхности покрова. Тави взглянул под ноги, потом наклонился посмотреть внимательнее.

Бугорок оказался невелик, размером с курицу. Он выдавался из ровной в остальных местах поверхности полушарием зеленоватого света, и в глубине его что-то темнело. Тави наклонился пониже, вглядываясь в его толщу.

Там что-то шевельнулось. Тави отпрыгнул от бугорка, на мгновение лишившись дара речи.

– Это… – прохрипел он наконец. – Это же ворон. Там ворон. И он живой.

– Да, алеранец, – кивнул Китаи с плохо скрываемым нетерпением. – Порой вóроны ведут себя глупо. Слетают вниз и клюют кроч, и тогда приходят Хранители и хоронят их. – Китаи скосил глаза в сторону, где виднелось несколько бугорков побольше – всего в дюжине шагов от свисавшей у подножия стены веревки. – Они могут прожить так много дней. Пока кроч поедает их.

Тави поежился, будто за шиворот ему стекла талая вода.

– Ты хочешь сказать… Если эти Хранители поймают одного из нас…

– Погребенный в кроче марат может прожить еще несколько недель, алеранец.

Тави сделалось дурно.

– И вы их не спасаете?

Китаи смерил его холодным взглядом. Потом в несколько шагов оказался возле ворона. Он достал нож, нагнулся и полоснул им по поверхности бугра. Резким движением он схватил птицу за шею и выдернул из липкой слизи кроча.

Куски птицы отваливались от тушки, как переваренное мясо. Ворон захрипел, и клюв его так и остался открытым. Глаза мигнули и остекленели.

– Видел, как быстро? – буркнул Китаи и положил останки птицы обратно, рядом с прорезью в кроче. – Видел, алеранец?

Тави уставился в землю, борясь с тошнотой:

– Я… Я видел.

Китаи посмотрел на него и поморщился. Потом повернулся и опять прижался спиной к стене.

– Нам надо шевелиться. Хранители придут осмотреть отверстие, которое ты проделал, и забрать останки ворона. Нам лучше быть подальше отсюда, когда они появятся.

– Нет, – пробормотал Тави. – Мне кажется, нам лучше…

Краем глаза Тави заметил какое-то движение среди деревьев. Сначала он не разобрал, что это. Просто комок светящегося кроча на стволе. Но он шевелился. На миг Тави показалось, что это кусок кроча оторвался от дерева и вот-вот упадет на землю. И тут по бокам комка словно выросли ноги. Из-под панциря покрова показалось нечто, напоминающее голову с большими, круглыми светящимися глазами. Существо расправило восемь суставчатых ног и бесшумно, с наводящей ужас ловкостью скользнуло по стволу дерева на землю, направившись к разрыву в поверхности кроча, где бурлила, как кровь в открытой ране, зеленая светящаяся жижа.

Восковой паук. Хранитель Безмолвия. Бесшумный, причудливый. Размером с крупного пса. Широко открытыми глазами, с отчаянно бьющимся сердцем смотрел Тави на это чудище.

Он покосился на Китаи – тот тоже застыл на месте и смотрел на Хранителя. Тварь тем временем припала к земле, и у основания ее головы развернулась бахрома из множества блестящих жвал. Паук подобрал останки ворона и, помогая себе передними ногами, затолкал их обратно в открытую рану кроча. Потом, ловко шевеля ногами, заделал отверстие свежим слоем кроча.

Тави снова покосился на Китаи – тот махнул ему рукой, а другой прикрыл рот, недвусмысленно приказывая молчать. Тави кивнул и повернулся к Китаи. Глаза марата тревожно расширились, и он поднял руки ладонями вперед, останавливая Тави.

Тави застыл на месте.

За спиной его почти неслышное шуршание ног Хранителя о кроч тоже стихло. Краем глаза Тави увидел, что тот снова подобрал ноги под себя и возбужденно покачивается из стороны в сторону. Паук пронзительно заверещал; звук этот напоминал птичье чириканье, но только отдаленно – ничего подобного Тави слышать не приходилось. От этого звука по всему его телу пробежал неприятный холодок.

Впрочем, поверещав еще секунду-другую, Хранитель, похоже, вернулся к своей работе. Медленно, осторожно Китаи повернулся к Тави. Все так же осторожно, преувеличенно плавно он сделал Тави знак рукой, отвернулся и бесшумной, скользящей, как в танце, походкой двинулся прочь.