Фурии Кальдерона

– А я собираюсь научиться ездить верхом, – заявила она. – Если ты не против.

– Э… Да нет, конечно не против. Это просто здорово, Китаи.

Тави с надеждой посмотрел на Дорогу. Тот закатил глаза и вздохнул.

– Нам пора, – сказал он. – Ваш вождь хочет благодарить меня завтра, и Китаи нужно еще постирать свою рубаху.

– Только щенки носят рубахи, – огрызнулась Китаи. – Какой дурак надел ее на меня? Мне она не нравится, я не хочу ее носить. Почему я не могу одеться так, как одеваются нормальные женщины маратов?

– Ты что, хочешь разгуливать здесь нагишом, как они? – возмутился Тави. – Ты с ума сошла! Пока ты здесь, будь добра одеваться как положено, слышишь?

Дорога расплылся в широченной улыбке:

– Вот это правильно. Отлично.

Китаи скрестила руки на груди и одарила Тави взглядом, способным обратить в прах даже камни. Тави натянул одеяло чуть выше. Китаи возмущенно фыркнула и вылетела из комнаты.

Дорога громогласно расхохотался и взъерошил Тави волосы – в точности так же, как делал это дядя Бернард.

– Ты обречен, юный воин. Обречен. Но мы с ее матерью начинали точно так же.

Тави снова зажмурился:

– Что?

– Мы еще увидимся. – Дорога повернулся к двери.

– Что? – повторил Тави. – Что там с ее матерью? Дорога, да погоди же!

Дорога даже не задержался в дверях, продолжая посмеиваться.

– Помни, чтó я сказал, Тави. Мы еще поговорим.

Тави, хмурясь, откинулся на подушку. У него создалось впечатление, будто он увяз по самые по уши… только не совсем понятно в чем.

– Довершить? – хмуро буркнул он себе под нос. – То, что я начал?

В дверь осторожно постучали, и Тави увидел изборожденное шрамами и морщинами улыбающееся лицо Линялого.

– Тави, – радостно произнес Линялый.

Тави улыбнулся в ответ:

– Привет, Линялый. Зайдешь?

Линялый проскользнул в комнату, держа под мышкой что-то длинное, завернутое в красную тряпку.

– Что это у тебя? – спросил Тави.

– Подарок, – сказал Линялый, протягивая ему сверток. – Подарок, Тави.

Тави взял его в руку; сверток оказался тяжелее, чем он ожидал. Он опустил его на колени и размотал тряпку. Собственно, это оказалась не тряпка, а алый гвардейский плащ из мавзолея, а в нем, в старых, потертых ножнах, лежал старый иззубренный меч – тот самый, который Амара позаимствовала в мавзолее и которым бился на стене Линялый.

Тави поднял глаза на Линялого – тот улыбнулся в ответ своей обычной глупой улыбкой:

– Тебе.

Тави нахмурился.

– Линялый, тебе не обязательно больше притворяться, – тихо сказал он.

На мгновение в глазах Линялого, под которыми были выжжены на щеках клейма, характеризовавшие его как труса, что-то мелькнуло. Еще секунду он молча смотрел на Тави, потом хитро подмигнул ему.

– Тебе, – повторил он тем же голосом и повернулся, чтобы уйти.

В дверях кто-то стоял. Высокий, плечистый, с длинными руками. Лицо его казалось ненамного моложе дядиного, но что-то в его зеленых глазах говорило о том, что он старше, чем кажется. В волосах его блестела седина, капюшон тяжелого плаща из простой серой шерсти прикрывал часть лица.

Линялый как-то странно вздохнул.

– Недешевый подарок, – заметил незнакомец. – Ты уверен, что это твое и ты можешь дарить это, а, раб?

Линялый упрямо выпятил подбородок, и даже сутулые плечи его чуть расправились.

– Для Тави.

Мужчина в дверях сдвинул брови. Потом пожал плечами:

– Оставь нас. Я хочу поговорить с ним наедине.

Линялый опасливо оглянулся на Тави, потом почтительно поклонился незнакомцу. Он одарил Тави еще одной глупой ухмылкой и исчез за дверью.

Незнакомец тихо прикрыл дверь и уселся на соседнюю кровать, взгляд его зеленых глаз не отрывался от мальчика.

– Знаешь, кто я?

Тави помотал головой. Незнакомец улыбнулся:

– Меня зовут Гай Секстус.

Тави невольно открыл рот. Потом сел.

– Ох, принцепс… правитель, – пробормотал он. – Я вас не узнал. Извините…

Гай поднял руку в бархатной перчатке, останавливая его.

– Нет, оставайся в постели. Тебе нужен отдых.

– Я думал, вы будете завтра, правитель.

– Верно. Но сегодня я прибыл сюда инкогнито.

– Зачем?

– Я хотел поговорить с тобой, Тави. Похоже, я перед тобой в долгу.

Тави покраснел:

– Я просто хотел пригнать моих овец домой, правитель. И ничего больше, правда. А потом все как-то…

– Усложнилось? – предположил Гай.

Тави покраснел еще сильнее и кивнул:

– Именно так.

– Так обычно все и происходит. Я не хочу утомлять тебя долгим разговором, поэтому перейду к делу. Я перед тобой в долгу. Назови награду, какую хочешь, и ты ее получишь.

Тави, моргая, смотрел на Первого консула; рот его снова открылся сам собой.

– Все, что угодно? – спросил он.

– В разумных пределах.

– Тогда я хочу, чтобы вы помогли раненым жителям долины и семьям тех, кто погиб. Зима наступает, и нам всем придется несладко.

Брови Гая поползли вверх, и он склонил голову набок:

– Правда? Имея возможность любого выбора, ты выбираешь именно такую награду?

Тави почувствовал, как подбородок его упрямо выпячивается вперед. Он встретил взгляд Гая и кивнул.

– Потрясающе, – пробормотал Гай и кивнул тоже. – Очень хорошо. Я прикажу, чтобы помощь Короны распределялась среди пострадавших на основании докладов местного графа. Это достаточно справедливо?