Фурии Кальдерона

– Это Амара. Рабыня, которой помог Тави. Я хотел уложить ее на скамью у огня, но она ударилась в панику. Умоляла меня не оставлять ее там. Шептала, дескать, боится чего-то. Я ей сказал, мол, у нас куда положат, там и лежат, а она лишилась чувств. – Он оглянулся на свою кровать. – Ну я и принес ее сюда.

– К себе в кровать.

– Исана! Куда, по-твоему, мне еще было ее отнести?

– Ты еще скажи мне, будто на самом деле веришь в то, что это заблудившаяся рабыня, которую посчастливилось спасти Тави.

– Нет, – признался он. – Не верю. Не сходится что-то в ее рассказе. Сначала он показался вполне правдоподобным… Я промыл все ее порезы, а от боли ничего не дал. Она быстро устала. Чуть не упала в обморок..

– Она ранена?

– Ну, не смертельно, если только лихорадка не начнется. Но ранена. Ноги изрезаны о камни, и на предплечье, похоже, рана от клинка. Она утверждает, будто упала.

– Надо же, какая неловкая, – буркнула Исана и тряхнула головой. – Похоже, она не из простых. Может, агент одного из патрициев?

– Как знать. Она производит впечатление порядочной. Я допускаю, что она может быть и та, за кого себя выдает.

Тихий, но отчаянный страх окутал ее. Исана почувствовала дрожь в руках и коленях.

– И она по чистой случайности оказалась рядом с Тави?

Он вздохнул и покачал головой:

– Мне это тоже не нравится. И это еще не все. Путники – там, внизу. Трое. Просят убежища на время грозы.

– И они оказались здесь как раз сегодня. – Исана поднесла руку к горлу. – Совпадение, конечно.

– Может, и так.

Она негромко выругалась:

– Фурии, Бернард. Во`роны и проклятые фурии.

В голосе его звучала боль.

– Исана…

Она остановила его, подняв руку:

– Нет, Бернард. Нет. Слишком много всего нужно сделать. Как там Тави?

Он на миг крепко сжал губы, но все же ответил:

– Неважно. Я обошелся с ним сурово. Ты ведь можешь представить себе, как меня взбесило то, что я не понимаю, что происходит. Он расстроен.

– Вот нам и надо выяснить, что происходит. Надо же нам знать, грозит ему опасность или нет?

– Конечно. Что, по-твоему, мне нужно сделать?

– Спускайся в зал, к этим путникам. Будь с ними повежливее. Предложи еды. Разуй их.

– Разуть?

– Пусть кто-нибудь омоет им ноги, – фыркнула Исана, – как это принято в городе. Давай-давай. – Она зажмурилась, лихорадочно размышляя. – Я поговорю пока с Тави. И с этой Амарой. Надо же убедиться, что они не пострадали сильнее, чем тебе показалось.

– Она измождена, – возразил он. – Похоже, за ней гнались.

– Значит, у нее будет меньше возможности солгать, – вздохнула она. – И еще мне стоит спуститься поговорить немного с этими путниками. Как там гроза?

– Ну, будет не такая ужасная, как вчера, но все равно сильная. Все обойдется, если не выходить из дома, но я на всякий случай созвал всех в зал – так спокойнее.

– Хорошо, – кивнула Исана. – Чем больше людей, тем лучше. Не оставляй их без присмотра, Бернард. Не спускай с них глаз. Ладно?

– Не буду, – пообещал он. – А что Тави? Он должен знать.

Она мотнула головой:

– Нет. Он не должен забивать себе этим голову.

Судя по лицу Бернарда, он не слишком обрадовался этим словам, но спорить не стал. Он повернулся было к лестнице, но задержался, оглянувшись на свою спальню и на лежавшую на кровати девушку.

– Исана… Она тоже почти ребенок. Она измождена. У нее была возможность проявить себя плохо, и она не сделала этого. Тави говорит, она спасла ему жизнь. Дай ей отдохнуть.

– Я не собираюсь причинять никому боль, – сказала Исана. – Иди.

Лицо его посуровело.

– Я серьезно.

– Хорошо.

Он кивнул и молча исчез на лестнице.

Исана вернулась в спальню и взяла гребень с костяной ручкой. Потом откинула волосы за спину и постучала в дверь комнаты Тави. Он не ответил. Она постучала еще раз.

– Тави, это я. Можно войти?

Молчание. Потом ручка повернулась, и дверь чуть приоткрылась. Она отворила ее сильнее и вошла.

В комнате Тави царила темнота – ни одного огонька. Ну да, напомнила она себе, он же не может пользоваться фуриями огня и сидит здесь с тех пор, как вернулся, когда было еще светло. С окнами, закрытыми ставнями, да еще в предгрозовые сумерки, комната, казалось, полна была одними тенями. Она едва разглядела его силуэт на кровати в дальнем углу.

Она начала причесываться, дав ему шанс заговорить первым. Он хранил молчание, поэтому, выждав с минуту, она сама спросила его:

– Ты как, Тави?

– Почему ты сама мне не скажешь? – тусклым голосом отозвался он. – Я не заклинатель – откуда мне знать?

Исана вздохнула:

– Тави, это несправедливо. Ты же знаешь, я не по своей воле улавливаю состояние других.

– Мало ли чего несправедливого! – огрызнулся он.

– Ты огорчен из-за того, что сказал тебе дядя?

– Я весь год работал как проклятый ради этих овец, которых он мне обещал. А теперь…

Он замолчал от досады и тряхнул головой. Его отчаяние обволакивало Исану, как жар догорающего очага.

– Ты ошибся пару раз с выбором, Тави. Но из этого не следует, что…

– С выбором… – с горечью буркнул Тави. – Можно подумать, у меня был выбор. И вообще, теперь-то мне чего гадать с выбором?

Она подергала запутавшийся в волосах гребень: