Фурии Кальдерона

– Но этот жар может нас убить, – повторила она, стараясь не сорваться.

Женщина ответила ей ленивой, томной улыбкой:

– Ну меня-то он вряд ли убьет. Я выпила достаточно – за двоих.

Исана стиснула зубы:

– Что ж, это тоже хорошо. Так воспользуйся этим. Позови свою фурию и пошли ее за помощью.

– Не будет нам помощи, маленькая госпожа.

Исана сжала губы, размышляя:

– Тогда дождемся, пока кто-нибудь из них не войдет, и…

Одиана покачала головой.

– Ты что, – произнесла она спокойным, бесстрастным, рассудительным тоном, – думаешь, они никогда прежде не проделывали этого? Так поступают все работорговцы. Они оставляют нам ровно столько воздуха и воды, чтобы мы не умерли прежде времени. Но меньше, чем нужно, чтобы хотя бы одна из нас смогла использовать свою фурию. Если я попробую, это ничего не даст, а накажут нас обеих.

– Так, значит, – спросила Исана, – даже не попытаемся?

На мгновение Одиана закрыла глаза и опустила голову. Потом произнесла очень тихо:

– У нас есть только один шанс, маленькая госпожа.

– Я не…

– Ты дура, – прошипела Одиана. – Знаешь ли ты, скольких рабынь насилуют в первый же день неволи?

При одной мысли об этом Исане снова сделалось зябко.

– Нет.

– А знаешь, что бывает с теми, кто сопротивляется?

Исана покачала головой.

Одиана улыбнулась:

– Так я тебя просвещу. Тебе достаточно упереться всего раз. А после этого они уж сделают так, чтобы этого не повторялось.

Долгую минуту Исана молча смотрела на нее.

– Ты долго была рабыней? – спросила она наконец.

Одиана небрежно отбросила волосы с лица:

– Когда мне было одиннадцать, наш хозяин продал долг моего отца работорговцам. Они забрали нас всех. Отца, старшего брата и маленького братика они убили сразу. А мать, сестер и меня увели с собой. И третьего брата. Он был красивый. – Взгляд ее блуждал где-то вдалеке, потом она уставилась в противоположную стену. В глазах ее трепетали отражения огня. – Я была совсем еще маленькая. У меня ни менструаций еще не было, ни фурии своей. Но появилась – той же ночью. Когда они меня взяли. Когда передавали по кругу как фляжку вина. Фурия проснулась, и я слышала все их ощущения, слышишь, маленькая госпожа? Всю их похоть, и всю их ненависть, и весь их страх, и весь их голод. Это окатывало меня с головой. Вливалось в меня. – Она принялась медленно раскачиваться взад-вперед, стоя на коленях. – Я не знаю, как ты обрела свою фурию, заклинательница воды. Как ты впервые начала слышать других людей. Но скажи спасибо всем фуриям Карны, что это было не как у меня. – На губах ее снова заиграла улыбка. – Ибо этого достаточно, чтобы свести человека с ума.

– Мне очень жаль, – сказала Исана. – Но, Одиана, если бы мы попробовали действовать заодно…

– Нас бы убили обеих, – перебила ее Одиана, и в голосе ее снова прозвучало раздражение. – Слушай меня, маленькая госпожа, и я скажу тебе, что будет. Я уже проделывала это.

– Хорошо, – тихо произнесла Исана.

– Работорговцы бывают двух видов, – начала Одиана. – Одни занимаются этим для прибыли, а другие – по призванию. Профессионалы работают на Консорциум. Они не позволяют никому портить или использовать свой товар, если только это не требуется в воспитательных целях. Если ты им понравилась, они позовут тебя в свой шатер, и дадут тебе всяких вкусностей, и будут говорить с тобой, и всячески очаровывать. Это тоже изнасилование, только времени занимает больше, потом тебя накормят и положат спать на мягком.

– Корд не из этих.

– Нет, не из этих. Он совсем другой. Вроде тех, кто забрал мою семью. Для него главное – это знать, что он сильнее кого-то. Знать, что он сломал кого-то. Ему не нужно получать высококачественный продукт, готовый работать или доставлять удовольствие. Ему нужно превращать нас в обломки. Ему нужно превращать нас в животных. – Она снова улыбнулась. – Когда он берет нас, это только часть процесса, которая нравится ему чуть больше других.

Желудок Исаны болезненно сжался.

– Берет нас… – прошептала она. – Он же…

Ее собеседница кивнула:

– Если бы он хотел убить тебя, ты была бы уже мертва. На тебя у него совсем другие планы. – Она ощерилась. – И я видела кое-кого из здешних женщин. Крольчихи. Овцы. Ему нравится их беспомощность. Безответность.

Она поежилась, потом потянулась, выгнув спину и на мгновение зажмурившись. Рука ее легла на горло, и она расстегнула несколько пуговиц пропотевшей, прилипшей к телу рубахи.

– С тобой все в порядке? – спросила Исана.

– Времени у меня мало, – сказала Одиана, облизнув губы. – Слушай. Для него вся игра заключается в том, чтобы сломать тебя, а чтобы добиться этого, ему нужно тебя запугать. Пока ты не запугана, у него нет власти над тобой. Если ты тиха и владеешь собой, ты не та, какой он тебя хочет. Ты понимаешь?

– Д-да, – пробормотала Исана. – Но не можем же мы просто оставаться здесь…

– До тех пор пока ты не сломаешься, мы живы, – перебила ее Одиана. – Я для него всего лишь хорошенькая шлюха, с которой можно позабавиться. Это тебя он хочет сломать. Пока ты владеешь собой, он не получит то, чего хочет от тебя.

– А что будет, если я сломаюсь?