Фурии принцепса

И снова легион столкнулся с вордом, двигавшимся теперь гуще и согласованнее. С флангов Первый аквитанский легион поддерживали соседи – Второй пласидский, если Исана не ошиблась, и, судя по знаменам, Коронный легион. И ворд снова попятился. И снова атака кавалерии прикрыла перестроение пехоты. Легионеры отбили триста шагов, но на земле, под ногами нечеловеческих врагов, оставалось все больше застывших безмолвных тел в доспехах.

Маневр повторялся еще несколько раз, однако Исана видела, что с каждым разом ворд становится плотнее, а легионы, прежде чем развернуться для новой стычки, отбивают все меньше земли.

– Что же медлит Антиллус? – Не выдержав, она обернулась к терпеливо ожидавшему за плечом Арарису. – Еще немного, и те легионы погибнут.

– Нет, – покачал головой Арарис. – Аквитейн добился от них, чего хотел. – Арарис указал на сплотившуюся толпу ворда. – Он заставил их сосредоточиться перед последним ударом.

– Во́роны побери, если он не прав. – Антиллус Раукус подъехал ближе и окинул взглядом поле сражения. – Их летуны нас заметили. И он сбил этих клятых тараканов в кучу, чтоб мне… – Он ударил себя кулаком по ладони – удар в тишине на высотах вышел на удивление звонким. – Недурно проделано, – словно через силу признал Раукус, – для новичка в сражениях.

– Сколько еще? – спросил Арарис.

Раукус поджал губы:

– Пять минут. При следующем отступлении, едва они станут напирать, ударим мы. – Он обернулся к стоявшим невдалеке командирам, крикнул им: – Пятиминутная готовность!

Приказ разошелся по рядам с быстротой и точностью, говорившей о долгом опыте и дисциплине. Антиллус кивнул сам себе. Исана, стоявшая сейчас достаточно близко, ощутила исходившие от него уверенность и удовлетворение. Откашлявшись, консул обратился к ней:

– Владетельная госпожа?

– Да?

– Минуту разговора наедине?

Исана вздернула брови, однако кивнула.

– Госпожа Пласида, Арарис, пожалуйста, оставьте нас на минуту.

Оба послушно отошли к стоявшим поодаль лошадям. Это нельзя было назвать уединением, но большего негде было взять среди готовящегося к выдвижению войска.

– Вы так и не спросили, – без предисловий начал Раукус. – Так и не спросили, почему я приказал двинуть свои легионы на юг. Почему ради вашего слова рискнул безопасностью своих людей. Вы, едва поднявшись с постели, потребовали коня и для себя.

– Вежливо, – напомнила Исана. – Вежливо потребовала. Я точно помню, что сказала «пожалуйста!».

Раукус блеснул зубами, рассмеялся:

– Во́роны и фурии! Видно, Септимус и впрямь знал, что делает.

Исана ответила на его улыбку:

– Я решила, что вы скажете сами, когда будете к тому готовы.

– И вы ни разу не спросили, почему я… был так настроен против вас.

– И тут я рассудила так же.

Он указал на письма, которые она еще держала в руке:

– Вы их прочли?

– Конечно.

– Вы могли оказаться одной из них, – просто сказал он. – В числе тех подлых слайвов, его убийц. Понести от него ребенка, убить его, а ребенка, когда подрастет, посадить на трон.

Исана медленно выдохнула:

– Вы и теперь так думаете?

Раукус покачал головой:

– Я последовал за вами из-за того, что́ вы показали мне тогда, в поле под Стеной.

– Что же это?

Консул пристально взглянул на нее и перевел взгляд на продолжающуюся внизу жестокую битву:

– Всякий, у кого в голове не пусто, ищет в вожде три качества: волю, разум и сердце. – Взгляд его устремился вдаль. – Два первых у Гая имелись. Этот старый кот мог внушать страх. У меня… – Аттикус пальцем ткнул себе в грудь, – есть первое и третье. Но этого мало. Гай был вполне равнодушен к людям. Он добился, чтобы его боялись и уважали, а любовь ему была ни к чему. Я, как умел, заботился о людях. Но позволил страху за них застить мне глаза на все вокруг.

– Я все еще не понимаю, – мягко поторопила его Исана.

– У Септимуса были все три, госпожа, – сказал Раукус. – Вы показали волю, когда остановили мой удар по ледовикам и когда бросили мне вызов и не отступились. Хотя прекрасно знали, чем это кончится. Вы показали, что у вас есть сердце, когда сражались со мной так, как сражались, – насмерть, не дрогнув. И когда истекали кровью… – Он мотнул головой, словно отгоняя воспоминание, но заставил себя договорить. – Истекали кровью с моим мечом в животе. А думали обо мне. Я чувствовал. Вы не притворялись, госпожа. Вы пошли на смерть, чтобы открыть мне, дураку, глаза. Не интригами, не дергая куклу за ниточки. Вы говорили то, что думали.

– Да, – просто ответила Исана.

– Это два, – продолжал Раукус. – А когда я понял, что вы нарочно все так устроили, чтобы ледовики увидели – и, во́роны побери, почувствовали, что происходит, – я убедился, как вы умны. Закат в одиночку явился в мои покои после того, как мы затянули вам рану, и рукой и словом поручился, что его народ не нарушит перемирия, пока мы не вернемся с войны против ворда. – Раукус покачал головой – впервые в его голос закралось что-то похожее на удивление. – И он не кривил душой. Это еще не конец. Может, до конца я не доживу, но…

– Начало положено, – сказала Исана.