Фурии принцепса

Раукус. Пока я добрался до Кальдерона, все уже не один час как кончилось. Но я был там, когда его нашли. Знаю, что официальная версия до тебя уже дошла, но это просто дымовая завеса.

Септимус погиб, когда его окружали пять лучших клинков державы. И там были не одни мараты. Там замешалась огненная и земляная магия, я своими глазами видел.

Септимус был единственным наследником, а его отец – по высокомерию или неспособности – допустил его убийство, хотя Септимус просил его о помощи, просил надавить на Сенат, чтобы предприняли прямые действия против властолюбивых ублюдков, которые его в конце концов достали. Первый консул пальцем о палец не ударил, и теперь держава обречена на самоубийственный раскол. Он не заслуживает моей верности, Раукус. И твоей.

Знаю, ты, тугодумный северянин, мне не поверишь. А если бы и поверил, ни за что не пойдешь той дорогой, что выбрал я.

Если Дом Гаев не способен защитить собственное дитя – да такое, каким был Септимус! – чего ждать от него народу?

Я не прошу тебя помочь, старый друг.

Просто не вставай у меня на пути.

До свидания.

Аттис

– Госпожа Исана, – тихо позвал Арарис.

Исана моргнула и подняла глаза от письма.

За ними готовились к битве антилланские легионы, люди метались туда-сюда с хладнокровной поспешностью опытных бойцов. На поле внизу ворд уже столкнулся с выжившими легионами. Исана видела, как Первый аквитанский, сплотив знамена вокруг консула Аквитейна Аттиса, буквально ринулся в пасть преследующего его ворда и остановил намертво – не более чем в сотне шагов от последних беженцев.

– Аттис Аквитейн никогда не был ему врагом, – безжизненным голосом проговорила Исана. – Родиус. Калар.

– Исана? – спросила Ария.

Та молча передала ей письма:

– Неделя. Писано за неделю до нашего брака. Он был тогда немногим старше, чем теперь Тави.

Ария стала читать. Исана дождалась, пока она снова поднимет взгляд.

– Родиус и Калар, – повторила Ария. – Калара Гай убил сам. А Родиуса подставил под первый удар ворда.

– Месть, – тихо сказала Исана. – Старик ждал больше двух десятилетий и все же дождался. – Она покачала головой. – А Инвидия Аквитейн метила выйти за Септимуса. Этого я не знала. Он никогда не говорил. – Исана слабо улыбнулась. – А он дал ей от ворот поворот. Ради простой девчонки из глухомани.

– Она участвовала, – прошептала Ария, – в заговоре убийц. В письме Септимуса так и сказано. Между строк.

– Граждане, патриции… – вздохнула Исана. – Оскорбленная гордость, жажда власти, месть. Как это… мелко.

Ария с бледной улыбкой кивнула на окруженного людским вихрем Раукуса.

– По-моему, ты вдоволь успела убедиться, что граждане и патриции бывают дураками не хуже прочих. А то и почище.

Исана показала ей на письмо:

– Почитать эти письма – в каждом штрихе и росчерке просвечивает. Аттис ненавидел Гая. Ненавидел продажность и властолюбие своих собратьев.

– И стал тем, кого ненавидел, – тихо закончила Ария. – Думаю, не он первый.

Среди построения Первого аквитанского легиона загорелся огонь – свет пылающего клинка был виден даже издалека, даже при свете дня. Легион в ответ взревел, голоса звучали шумом разбивающегося о берег прибоя. Легион врезался в толщу ворда – убивал, крушил, великанов пронзал огненными копьями, двуногих чудищ осыпал огненными шарами, и те с пылающими головами валились с ног, сбивая собою других.

Конная ала, вырвавшись из соседних с Первым аквитанским легионов, проникла в брешь, добивая и топча приведенные в беспорядок полчища ворда, меж тем как легион под прикрытием кавалерии перестроился и отступил. Пехотинцы, отойдя не более трех сотен шагов от прежней позиции, восстановили порядок и пропустили к себе в тыл отступившую в свой черед конницу.