Гадюка на бархате (СИ)

Из груди Джины вырвался короткий всхлип и, заливаясь слезами, она бросилась в объятия Адриана, который — всё ещё с мечом в руке — стоял и переводил дух над трупами двух своих несостоявшихся убийц.

***

Проводив взглядом кардинала Фиенна, чья яркая мантия быстро скрылась за поворотом дворцового коридора, Вильгельм Эццонен решительно постучал в дверь императорского кабинета и, помедлив пару мгновений, вошёл внутрь.

Карл, сидевший за письменным столом, выглядел раздражённым, что, в общем-то, совсем не удивило, Вильгельма, учитывая «тёплые» отношения монарха и кардинала.

— Он отказал мне, представляешь? — вместо приветствия объявил Карл капитану гвардии. — Эта церковная крыса!..

— Звучит несколько двусмысленно, не находите, ваше величество? — сказал Вильгельм, пытаясь полупристойной шуткой развлечь своего собеседника, но это не слишком-то ему удалось, судя по реакции Карла.

— Поди к дьяволу со своими дурацкими намёками, Вилли! — рявкнул тот в ответ, но продолжил разговор уже более спокойным тоном: — Фиенн заявил мне, что Церковь не собирается судить Годфрида Хааса и эту… целительницу, как её, Хильда, что ли?.. Сказал, мол, чёрной магией они не занимались, а измена государству — если они действительно изменники — не в церковной компетенции. Проклятый эллианец!

— Фиенны — не эллианцы.

— А кто они тогда?

— Белые демоны, посланные Первой Империи за её грехи, — осклабился Вильгельм.

— Мне бы очень хотелось избавиться от одного конкретного демона!.. Может, гиллийцы и были правы, когда отгородили Хрустальные острова магической завесой и не пустили к себе ни легионы империи, ни трикверианских миссионеров. Во всяком случае, им не приходится считаться с тем, что Тирра везде суёт свой нос.

— Мы понятия не имеем, как они там живут — может, бегают голые и едят друг друга… Впрочем, я вас, ваше величество, сам первый поддержу, если вы захотите избавиться от Фиенна — терпеть не могу этого скользкого червя, только вот сейчас для этого не время — пусть сначала его Гончие хотя бы разыщут Кертица. А что вы всё-таки решили делать с магами из Академии Света?

— Казнить, разумеется! С чего бы это мне проявлять милосердие к изменникам? Их вина в убийстве Гюнтера Зальма фактически доказана, пусть они сами и упорствуют, не признавая её.

***

Множество факелов освещало просторный двор перед домом Фиеннов, делая подходившую к своему завершению ночь почти такой же светлой, как любой из ясных фиорских дней. Между особняком и окружавшими его постройками сновали люди, по большей части — вооружённые. Откуда-то доносился негромкий женский плач и причитания, в другом месте громкий мужской голос раздавал команды вперемежку с эллианскими и эдетанскими ругательствами.

На ступенях у парадного входа в особняк, опершись об скульптуру льва из белого мрамора, стоял хозяин дома, одетый весьма небрежно — в роскошный камзол из серебряной парчи, накинутый на голое тело, но зато — с мечом и кинжалом заткнутыми за пояс. Переминавшаяся с ноги на ногу рядом с отцом Лавиния тоже не успела одеться так, как это подобавило знатной даме, выходившей на люди, только накинула поверх ночной сорочки плащ.

Обоих членов семейства Фиеннов окружали эдетанские охранники Лавинии — двое из них держали в руках взведённые арбалеты, остальные не отнимали рук от рукоятей мечей, или — те из них, кто не боялся оказывать предпочтение оружию неверных — бахмийских сабель.

Предателей, впустивших убийц, нашли быстро. Ими оказались двое — слуга, вроде бы уже много лет служивший в доме, не вызывая подозрений и молодой стражник, совсем недавно принятый на службу. Стражник яростно сопротивлялся и был, в итоге, убит своими бывшими сослуживцами, а вот схваченному живым слуге предстоял ещё долгий и неприятный разговор в фиенновских подземельях.

Адриан несколько успокоился, узнав, что в покои его дочери никто и не думал вторгаться — видимо, целью убийц был лишь сам глава дома Фиеннов. Но сейчас, и он сам, и Лавиния с тревогой ожидали известий из особняка Тиберия — неизвестный враг вполне мог замыслить одновременное покушение на Адриана и его сына, дабы лишить Фиорру сильных правителей — следующему по возрасту наследнику — Эмилию — исполнилось всего тринадцать лет и, при всём своём уме и талантах, он вряд ли мог бы заменить старших родственников.

Наконец, ворота распахнулись, и пятеро стражников на лошадях влетели во двор. Один из воинов, соскочив с седла, направился к Адриану и Лавинии.

Стражник низко поклонился своим господам, стараясь оставаться при этом на почтительном расстоянии — едва заметив его, эдетанцы тут же наставили на мужчину свои арбалеты.

— Ну, что там? Не тяни, — отрывисто спросил Адриан, буравя стражника взглядом.

— Госпожа Тереса и дети в добром здравии, — ответил тот, с трудом переводя дух. — Но господин Тиберий не появлялся в доме с вечера, когда заезжал туда по пути из военного лагеря.