Гадкая ночь

Гюстав заслонил глаза ладошкой, Гиртман заморгал. Сервас начал спускаться по лестнице, ведущей на площадку, но они видели лишь его силуэт, длинную черную тень, а он мог разглядеть их во всех подробностях.

– Почему здесь? – спросил он, подойдя. – Эта дорога в зимний сезон – аттракцион не для слабонервных. Спускаться будет еще опаснее. Я думал, моя печень – VIP-персона…

– Я тебе доверяю, Мартен. У меня в багажнике лежат цепи; «обуешь» колеса, и все будет в порядке. Иди сюда.

Сервас подчинился, но смотрел он не на швейцарца, а на мальчика; тот тоже не сводил с него глаз.

– Здравствуй, Гюстав.

– Здравствуйте.

– Знаешь, кто это? – спросил Гиртман.

Ребенок помотал головой.

– Я скоро тебе расскажу. Это очень важный для тебя человек.

Сервасу показалось, что кишки ему сжала рука филиппинского хилера – и тянет, пытаясь вырвать. Воющий ветер уносил прочь слова швейцарца. Гиртман сунул руку в карман, достал листок бумаги и паспорт.

– Завтра утром в аэропорту Тулуза-Бланьяк тебя будет ждать арендованная машина. Поедешь в Австрию, в Халльштатт. Время в пути – пятнадцать часов. На Рыночной площади, у фонтана, тебя будут ждать. Послезавтра в полдень. Не беспокойся, ты узнаешь встречающего.

– Халльштатт? Город с открытки…

Гиртман улыбнулся.

– Снова «Украденное письмо» По, – сказал Сервас. – Никто не станет искать его там.

– Во всяком случае, теперь, – швейцарец кивнул, – после того как полиция перевернула городишко вверх дном.

– Клиника там? – спросил Сервас.

– Ты просто следуй инструкциям – и всё. А если вздумаешь позвать на помощь норвежскую подругу… Не советую – баллистики вот-вот идентифицируют твой пистолет как орудие убийства, так что даже близко не подходи к Генеральной инспекции.

«Можно было не заводиться с тестом ДНК, – подумал Сервас. – Гиртман на 100 % уверен, что я отец Гюстава, иначе не выбрал бы меня в доноры».

У майора закружилась голова.

– Папа, это он отдаст мне печень? – спросил мальчик, как будто прочитав мысли сыщика.

– Да, сын.

– И я поправлюсь?

– Да. Я ведь говорил – это очень важный человек. Ты должен доверять ему, как мне, Гюстав.

* * *

Кирстен смотрела на долину у подножия заснеженного склона: электрические огни создавали подобие сверкающей лавы, заполнившей все пространство. В номер вошел Мартен, и по лихорадочному блеску его глаз норвежка сразу поняла: что-то произошло.

– Он и вправду мой сын, – сказал сыщик, растерянный и потрясенный до самых основ.

Кирстен промолчала.

– Завтра я уезжаю, – продолжил он.

– Завтра? И куда же?

– Не могу сказать.

Лицо норвежки окаменело, и Мартен обнял ее за плечи.

– Дело не в недоверии, Кирстен.

– Но выглядит именно так.

Она насупилась, взгляд светлых глаз стал ледяным.

– Я не хочу рисковать; возможно, за нами обоими следят…

– Полагаешь, есть кто-то еще, кроме Лабартов? Это полная чушь, Мартен! Ты переоцениваешь возможности Гиртмана; не командует же он армией, в конце-то концов! Кроме того, ты ему жизненно необходим. Вернее, твоя печень…

Кирстен права: пока не проведут трансплантацию, Гиртман его не тронет. А потом? Что будет потом? Не исключено, что швейцарец захочет ликвидировать другого отца, ставшего слишком неудобным.

– Халльштатт, – сказал Сервас.

– Деревня с открытки? – удивилась она.

Сыщик кивнул.

– Дьявольски хитро… Где назначена встреча?

– На Рыночной площади, послезавтра, около полудня.

– Я могу отправиться туда сегодня ночью. Осмотреться на месте…

Сервас встревожился: что, если хозяин отеля – один из подручных Гиртмана?

– Как будешь добираться? – спросила Кирстен.

– В аэропорту будет ждать арендованная машина.

– Давай вернемся в Тулузу. Лабарты мертвы, Гюстав исчез. Здесь нам больше делать нечего. Завезешь меня в гостиницу, а там уж я сама разберусь. Исчезну незаметно и буду иметь несколько часов форы…

Сервас согласился. Норвежка смотрела на него, как женщина, нуждающаяся в близости; он чувствовал то же самое. Их пальцы переплелись, губы встретились.

Кирстен ласкала шею Мартена, пока он раздевал ее. Они занялись любовью – не так, как в первый раз, нежнее, не торопясь, хотя она снова кусалась и царапалась.

– Я кое-что тебе не рассказала…

Сервас посмотрел на нее.

– У меня есть сестра. Младшая… художница.

Сыщик молчал, почувствовав, что Кирстен готова сделать важное признание.