Гадкая ночь

– Каспер, я вчера звонила в Осло. И поняла, что они не в курсе. Никто не сообщил им, что мы нашли след мальчика. А ведь я тебя проинформировала. Так почему же ты никому ничего не сказал? Не доложил начальству?

Ей ответил шум дождевых струй.

– Не знаю… Хотел, чтобы ты сама это сделала… Судя по всему, ты тоже умолчала о происходящем.

«Очко в твою пользу», – подумала она.

– Не только у тебя есть профессиональная совесть. Я так же сильно, как и ты, хочу, чтобы мерзавца нашли, но мне никто не оплатил командировку во Францию…

«Два очка».

– Ладно. Извини. Я сейчас на взводе, очень устала.

– Почему? – Пауза. – Нет, не может быть… Только не говори, что он снова появился.

– Мне надо идти.

– Что ты будешь делать?

– Не знаю.

– Береги себя.

– Хорошо. Спасибо.

Каспер закончил разговор и посмотрел на порт. Он сегодня не был на службе – взял день, чтобы закончить наконец собирать мебель. Какой сильный дождь…

В голову пришла мысль о счете в банке. О деньгах, полученных за информацию. О тех деньгах, благодаря которым он уже расплатился с частью долгов. Не со всеми, но это лучше, чем ничего…

Каспер посмотрел на часы и набрал номер, не имевший никакого отношения к полиции.

43. Приготовления

– Ты хорошо себя чувствуешь, Гюстав?

Гиртман посмотрел на мальчика, лежавшего на медицинской кровати и подошел к окну. Белые крыши Халльштатта высились над заметенной снегом парковкой и серой озерной гладью. Клинику построили на холме.

– Да, папа, – сказал за его спиной Гюстав.

От противоположного берега отошел кораблик.

– Тем лучше… – Швейцарец обернулся. – Все случится сегодня вечером.

На этот раз мальчик промолчал.

– Ты не должен бояться, Гюстав. Все будет хорошо.

* * *

– Идемте, – позвал Серваса провожатый. – Берите чемодан.

– Куда? – спросил сыщик.

Он был по горло сыт тайнами. Всю вторую половину дня и весь вечер, как зверь, кружил по своему номеру, потом лег и заснул тяжелым рваным сном.

– В клинику, – ответил блондин.

– Чем вы занимаетесь? В жизни? – спросил Сервас.

– Что? А… Я медбрат, – удивленно объяснил мужчина. – Странный вопрос. Медбрат в клинике… Мне поручили забрать вас и устроить.

– Вчерашнюю маленькую прогулку вы затеяли, чтобы проверить, нет ли за мной слежки? Это тоже часть «устроения»?

Провожатый Серваса озадаченно улыбнулся, майор запер дверь, и они пошли к крошечному лифту.

– Я следую инструкциям, только и всего, – пояснил он.

– И никогда не задаете вопросы?

– Доктор Дрейсингер сказал, что вы – знаменитость из Франции и хотите избежать шумихи, журналистов, ну и все такое…

К великому облегчению Серваса, двери лифта открылись, и он пошел к стойке, чтобы вернуть портье ключ. В голову пришла неожиданная мысль.

– С чего бы мне избегать огласки? – спросил Сервас. – Чем обычно занимается ваша клиника?

Желтую Шапку изумил его вопрос.

– Ну, подтяжками, ринопластикой, веками, имплантатами, пластикой груди – и даже фаллопластикой и нимфопластикой…

Теперь изумился Сервас.

– Хотите сказать, что работаете в клинике пластической хирургии?

* * *

Они проехали несколько сотен метров по красивым улочкам до небольшой больничной парковки. Провожатый первым вышел из машины, открыл багажник, достал чемодан и отдал его Сервасу. Майор с тяжелым сердцем взялся за ручку. Он прочел в Интернете, что пересадка печени – очень сложная и опасная операция, как для донора, так и для реципиента, а длится она может до пятнадцати часов. Сервас… дрейфил. Боялся так, что впору было начинать молиться. В утешение себе он подумал, что Гиртман слишком дорожит сыном, чтобы доверить его абы кому.

Его сын… Он пока даже не начал привыкать к мысли, что у него есть сын. Я здесь, чтобы отдать часть печени моему собственному сыну. Напоминает фразу из научно-фантастического романа.

– Что такое фаллопластика? – поинтересовался Сервас у блондина.

– Хирургическая операция на пенисе.

– А нимфопластика?

– Редукция малых половых губ.

– Прелесть какая…

* * *

Лотар Дрейсингер был живой рекламой пластической хирургии. В жанре «до/после». Он олицетворял «до», потому что был одним из самых уродливых людей, которых встречал Сервас. Его лицо казалось мешаниной из исключительно плохих генов. Нос и уши слишком большие и мясистые, глазки маленькие, челюсть слишком узкая, губы жабьи, а череп лысый и овальный, как пасхальное яйцо… Добавьте сюда желтоватые, в красных прожилках, белки и изрытую оспинами кожу.

«Интересно, увидев милого доктора, клиенты устремляются в операционную или бегут от него, как от чумы, поняв, что пластический хирург не всесилен? Если хозяин клиники не сумел исправить допущенные Природой ошибки, зачем подвергать себя риску?» – думал Сервас, разглядывая врача.

А вот руки у человека в белом халате были ухоженные и очень красивые – майор заметил это, когда Дрейсингер сложил их под подбородком.

– Хорошо доехали? – спросил он.

– Это важно?

Взгляд у желтоглазого доктора был неприятно неподвижный.

– Вообще-то нет. Для меня важно одно – состояние вашего здоровья.