Гадкая ночь

– У вас прекрасная клиника, – сделал комплимент Сервас. – Здесь делают пластические операции, я прав?

– Правы.

– Тогда скажите, насколько вы компетентны. Сумеете провести пересадку?

– До того как заняться более… прибыльной медицинской практикой, я был известным специалистом, можете навести справки. Меня знали не только в Австрии.

– Вам известно, кто я? – спросил Сервас.

– Отец ребенка.

– А помимо этого?

– Остальное меня не интересует.

– Что он вам сказал?

– О чем?

– Об операции…

– Сообщил, что Гюстав нуждается в пересадке. Как можно скорее.

– И всё?

– Нет. Мне известно, что вы получили пулю в сердце всего несколько месяцев назад и много дней были в коме.

– Вас это не беспокоит?

– С какой стати? Вас ведь ранили не в печень.

– Вам не кажется, что это слегка… рискованно?

– Конечно, рискованно, как и любая другая операция. – Дрейсингер взмахнул своими «музыкальными» руками. – А речь идет об очень тонкой операции. По сути – тройной: сначала у вас возьмут две трети печени, потом извлекут некротизированную печень Гюстава, а на последнем этапе пересадят ему здоровый трансплантат и зашьют. Риск всегда есть.

Майора затошнило.

– Но разве тот факт, что два месяца назад я перенес операцию на сердце, не делает этот риск… неуместно большим?

– Для ребенка – нет. Чаще всего пересадку делают от мертвого донора.

– А я рискую?

– Безусловно.

Сказано было шутливым тоном, но у майора мгновенно пересохло во рту. Ему плевать, выживу я или умру… А Гиртману?

– Вы укрываете убийцу, – вдруг сказал он. – И не рядового.

Лицо хирурга превратилось в маску.

– Вы знали?

Врач кивнул.

– Тогда почему?..

– Скажем так – я ему должен…

Сервас вздернул одну бровь.

– Какого рода долг может заставить человека так рисковать?

– Это трудно объяснить…

– И все-таки попробуйте.

– С какой стати? Вы легавый?

– Верно.

Дрейсингер удивился – искренне.

– Не волнуйтесь, я здесь в ином качестве. Приехал, чтобы отдать кусок печени. Итак?..

– Он убил мою дочь.

Ответ был дан без задержки и очень спокойно. Сервас смотрел на коротышку-врача – и не понимал. Тень печали коснулась уродливого лица и испарилась – Дрейсингер справился с чувствами.

– Не понимаю.

– Он убил ее… По моей просьбе. Просто убил, ничего другого… восемнадцать лет назад.

Сыщик не мог поверить в услышанное.

– Вы попросили Гиртмана убить вашу дочь? Но почему?

– Достаточно взглянуть на мое лицо, чтобы понять: природа вовсе не так совершенна, как утверждают некоторые. Моя дочь унаследовала мою внешность, и ее это очень… угнетало. Мало этого – она страдала редкой неизлечимой болезнью, доставлявшей ей невыносимые страдания. Лечения до сих пор не существует, люди не живут дольше сорока, и их муки с каждым днем лишь усиливаются. Однажды я рассказал об этом Юлиану. И он предложил решение. Я сам много раз думал о подобном выходе, но в этой стране допустима лишь пассивная эвтаназия, а в тюрьму садиться не хотелось. Так что с этим долгом я никогда не расплачусь.

– Но вы рискуете; вас могут арестовать, если…

Хирург прищурился.

– Вы собираетесь меня выдать?

Сервас похолодел: на операционном столе он будет в полной власти этого человека, а донору необязательно быть живым.

– Хотите узнать больше о том, как все будет? – вкрадчиво поинтересовался Лотар Дрейсингер.

Сервас кивнул, хотя ни в чем не был уверен.

– Сначала мы возьмем у вас часть печени, потом сделаем и гепатэктомию…

– Что вы сделаете?

– Экзерез, ампутацию больной печени Гюстава. Нам придется рассечь связки, кровеносные сосуды – печеночную артерию и воротниковую вену, – а также желчные протоки. Принимая во внимание печеночную недостаточность, придется удвоить бдительность – могут возникнуть проблемы со свертываемостью. Дальше начнется непосредственно пересадка. Кровеносные сосуды будут сшиты в первую очередь, чтобы орган начал омываться кровью. Затем мы займемся желчными протоками и установим дренажи. Все это, естественно, под общим наркозом. Подобная операция может продлиться пятнадцать часов.

Сервас не был уверен, что понял данные по-английски медицинские разъяснения Дрейсингера, да и волновало его другое. Где швейцарец? Где Гюстав? Его сразу отвели в кабинет хирурга, и он их не видел; успел заметить только надписи на дверях: «Анестезия – Операционный блок 1 – Операционный блок 2 – Рентген – Аптека».

Все было белым, обеззараженным, безупречно чистым.

– Утро потратим на анализы, – добавил маленький доктор. – Потом вы будете отдыхать до самой операции, не есть, не пить и, естественно, не курить.

– На когда назначено операция?

– Сделаем сегодня вечером.

– Почему не завтра, при свете дня?

– Потому что я сова, а не жаворонок, – улыбнулся Дрейсингер.

Сервас не понимал, что происходит, а от доктора его бросало в дрожь.

– Сейчас вас проводят в палату. Увидимся в операционной. Отдайте мне ваш телефон, пожалуйста.

– Что?

– Я должен забрать у вас телефон.

* * *