Гадкая ночь

Кирстен стояла у католического собора и смотрела в бинокль на «Ниву». Политый поливальщик [126]. Она ясно различала человека за рулем – тот тоже держал у глаз бинокль, но наблюдал за клиникой. Свой пистолет Кирстен сунула за ремень и прикрыла курткой. Перевела окуляры на окно палаты Мартена – и замерла, увидев Гиртмана. Сервас стоял у него за спиной, а Гюстав лежал на кровати. Потом Гиртман опустил жалюзи.

16:30. Скоро стемнеет; нужно решить, что делать.

* * *

Регер смотрел вслед удалявшимся по Халльштаттерзее машинам спасателей. Шуршали шины, вращались на крышах синие фонари, обстановка смахивала на конец света. Искореженный металл, искалеченные тела, сломанные жизни, свет, подобный пожару, треск раций, завывание болгарок, которыми потерпевших вырезали из попавших в аварию автомобилей…

Теперь, когда наконец-то стало тихо, об адском происшествии напоминали лишь пятна масла и крови да следы торможения на асфальте. Регер почувствовал приближение мигрени.

К счастью, он не знал ни погибшего на месте водителя «Форда», ни трех других, тяжелораненых пассажиров. Придется составить рапорт. У него все еще дрожали ноги. Водитель грузовика ехал слишком быстро, не справился с управлением и вылетел на встречную полосу, как Сисси Шварц [127] на лед. Произошло лобовое столкновение, и «Форд» получил смертельный поцелуй. Ехавший следом «БМВ» – за рулем сидел пастор – врезался в «Форд». Чудо, что погиб один человек…

Регер вспомнил, что делал этим утром – до аварии. Бросил все дела в клинике и ринулся сюда. Боже, что за день! Всегда так бывает. Неделями ничего «вкусненького» не происходит, а потом – нате вам, хлебайте большой ложкой!

Его мысли вернулись к клинике, и в душу закралось ужасное сомнение. Вдруг тот тип сбежит? Что о нем подумают французские коллеги? «На кону репутация австрийской полиции», – сказал он себе и, не заходя в участок, отправился в клинику; по пути позвонил Андреасу, ветерану федеральной полиции Нижней Австрии, и объяснил ему ситуацию.

– Кто он, этот тип? – спросил тот. – В чем его обвиняют?

Регер признался, что и сам толком не знает, но оставлять пациента без присмотра нельзя.

– Приезжай в клинику, – сказал он, – организуем пост у двери палаты, и если он вдруг выйдет, ты пойдешь следом. Он ни в коем случае не должен покинуть здание. Ясно? Нена сменит тебя через несколько часов.

– А через окно он уйти не сможет?

– Я проверил: окна первого этажа всегда заперты.

– Ладно, но французский коллега сказал, чего хочет от своего… соотечественника? – не унимался Андреас.

Заместитель иногда раздражал Регера, особенно когда задавал правильные вопросы, до которых Регер сам не додумался.

– Пообещал объяснить все на месте – мол, дело слишком сложное и деликатное.

– Тогда понятно. Но он под арестом?

Регер вздохнул и дал отбой.

* * *

– Он там, – сообщил Эсперандье, закончив разговор.

Было пять часов вечера. Самира крутанулась на стуле.

– Переночевал в пансионе, – продолжил лейтенант. – Потом собрал чемодан и уехал с каким-то мужчиной.

Она терпеливо ждала продолжения.

– Хозяин гостиницы узнал этого человека. Он местный. Фамилия Штраух. Медбрат в клинике.

– В клинике… – задумчиво повторила Самира.

Венсан кивнул.

– Этот Регер поговорил с сотрудницей и узнал, что Мартен прибыл туда сегодня утром.

– Что будем делать?

– Мы – ничего, – ответил он. – Я возьму отгул и отправлюсь к Мартену… До моего приезда он будет под наблюдением.

Самира нахмурилась.

– Что ты задумал?

– Постараюсь убедить его вернуться и сдаться.

– После вчерашнего, – Самира имела в виду инцидент, о котором знал весь комиссариат, он стал единственной темой для разговоров, – ты решил, что это он застрелил Жансана?

– Конечно, нет.

– А если он откажется?

Эсперандье колебался недолго.

– Я попрошу австрийских коллег арестовать его, – процедил он.

– Они захотят получить официальный запрос…

– Скажу, что мы обязательно всё им пришлем, но Мартен должен оставаться под «надзором» полиции.

– А что будет, когда они ничего не получат?

– Посмотрим. Я буду там. Кроме того, австрийцев наверняка известил Интерпол, хотя я не удивлюсь, если они проверяют «Красные уведомления» не каждый день… Лейтенант уже что-то печатал на своем компьютере. – Черт! – выругался он.

– В чем дело?

– Рейс Тулуза – Вена через Брюссель есть только через три дня, Тулуза – Зальцбург и Тулуза – Мюнхен тоже недоступны.

– Можешь полететь через Париж.

– Лучше уж я сразу сяду в свою машину и поеду со всеми удобствами.

– И финишируешь только завтра, – скептическим тоном заметила она.

– Точно, – отозвался лейтенант. – Еще одна причина стартовать немедленно. – Он встал и сдернул куртку с вешалки.

– Держи меня в курсе, – попросила Самира.

* * *

Марайке переводила взгляд с Регера на его коллегу, высоченного краснолицего полицейского. Они спросили, где сейчас француз, и она ответила:

– В оперблоке.

– Операцию можно прервать?

– Ты издеваешься? Он под общим наркозом, проснется лишь через несколько часов.