Гады. Старая кожа

Дону не дали выспаться, не дали поесть нормальной горячей пищи, и не дали высказаться, когда он узнал, что кутуги так и стоят на месте. Мужики притащили пару языков и посчитали, что стабилизатору без допроса просто не выжить. КУСа они почему-то не тронули, а сам дед самоустранился. Донн сонно пялился на крупного для степняка воина с шикарным стильным хвостом на затылке. Бородатая рожа философски настроена на грядущие испытания. Пальцы всё время где-нибудь что-нибудь расчёсывают. Уже одно это отбивало всякое желание подходить к нему ближе, чем на пять метров. Да и то с учётом направления ветра: а вдруг блохи используют его для десантирования на удалённые предметы? Второй язык перерос Руфа года на четыре — не больше. Он жутко трусил и горячо любопытствовал на лагерь чародеев. Более всего парня поразили не Троцкий с Блюмкиным: самые габаритные да колоритные. Его сразил Руф, которого взяли в кольцо Рамаз с Бестолочью. Мальчишка изо всех сил трудился, почёсывая троглодитов в самых нежных местах, которые у них ещё были. Рядом валялась Гортензия и благосклонно наквакивала старательному чесальщику что-то нежное. Было чему позавидовать.

Допрос показал, что кутуги и рады бы сдристнуть отсюда в единый миг в едином строю. Но, шехай Агрем жутко неверующий на всякие сказки, пусть они и воплотились в жизнь на глазах нескольких сотен свидетелей. А следовательно, будет казнить. Нет, казни у кутугов не что-то беспорядочное — как шехаю взбрендит. От такого шехая народ может вполне себе запросто уйти во чисто поле. Были прецеденты. Но, больно уж кутуги не уважают трусость, выискивая её следы даже в мелочах. Традиции, етить их. Заявление Гнера о том, что они тут не в набеге, а просто пробегают мимо, степняка озадачило. Прежде железные воины никогда не пробегали мимо возможности свернуть кому-нибудь шею. Баб, правда, не трогали — с собой уводили. А вот мужикам, попавшим под железный пресс, приходилось туго. Тут же немыслимый аттракцион: железным расхотелось убивать! Да и бабы им не нужны — кто ж поверит, что земля стоит на трёх слонах?

Дон терпеливо приводил аргументы в пользу их версии. Дескать, идут они стороной от головного стойбища — это раз. Идут быстро и всё время в одну сторону: на север. Это два. Идут и никого не трогают… Прынца завалили? А он сам полез нахальничать. Его бы и после этого отпустили живым-здоровым, кабы он на баб железных губу не раскатал. Всё честно: залупился — получи. Всё, как полагается: залупился не по делу — сдохни. А у вас не так? Что же до пары выживших свидетелей, что притаранили шехаю весточку, так им верить даже странно. Они всякого наплетут, лишь бы не удавили. Агрем хорошо устроился: трусам верит, а проходимцам нет. Хотя те и другие доказали на деле: первые струсили, а вторые проходят мимо. Так-то оно так — кивал степняк, внимательно разглядывая лагерь. Только вот чёрное колдовство кутуги очень сильно не уважают. А тут вон жуткие чудища на побегушках служат. Дон не выдержал этой тугомотины и спросил прямо: есть в их банде идиотов хоть один умный? Оказалось, есть. Сам шехаев сын: Бжат Агремович — бахадур и мудрец.

— Что самое печальное, — вздохнул Дон, — этот умник кристально честен. И выражает мнение большинства.

Кто б сомневался, — намекнул Гнер, что допрос проводил манипулятор. — Только толку нам с его честности? А с ума ещё меньше.

— Так пусть тащит на переговоры их мудреца, — предложил Фуф. — А то мы тут до второго конца света будем воду толочь.

— Не будем, — процедил Гоб. — Ещё немного, и я этому уроду спину сломаю.

Степняк и на эту угрозу отреагировал философски, мол, какая разница, кто сломает, если он тут ничего не решает. Короче, отпустили обоих. Надежда Дона подняла голову: а, может, теперь отцепятся? Если этот Бжат отважится прийти на переговоры.

Тот отважился и пришёл — репутацию нужно подкармливать. Правда, явился не в полном комплекте: бахадура приволок, а мудреца где-то обронил. Мужики и пары минут его не послушали, как загрустили: дохлый номер. Дон насильственно пригласил Агремовича выложить всё, как на духу — тот и расстарался. Сын он у папы не старший — впереди ещё трое выстроились к наследству. Шехаем просто по праву рождения не стать — нет такого закона. Но, при выборе происхождение учитывается, ежели претенденту есть, что предъявить помимо. Два старших брата уже отличились на воинском поприще. А он, как полный неудачник, пока не нашёл место произрастания славы. Потому и напросился в эту карательную экспедицию. Резоны прохожих ему понятны, и в целом он их одобряет. Вот только плевать ему на те резоны, коли слава корячится. Фуф тут же предложил паскуднику обрести славу в поединке с железным. Пообещал, что они выставят самого слабого: его собственной персоной. И даже оружие отберут — только руки оставят. На что бахадур Бжат заявил, дескать, он не дурак помирать молодым да в одиночку. Поэтому от них не отстанет — пусть даже не надеются. С тем и ушёл.