Гагаи том 1

— Я, правда, недостаточно знаком с Уставом железных дорог и с приказами наркома, — продолжал прокурор. — Но поскольку они фигурируют в деле, поскольку на них опирается обвинение, значит, они регламентируют поведение железнодорожного персонала на службе. Пыжов преступил этот регламент, нарушил установленный порядок, и в результате его привлекают к ответственности. Но...

— Дутое это дело, — убежденно сказал Изот. — Из пальца высосанное.

Громов прервал его:

— Оставь. Послушаем сведущего человека.

— Есть несколько «но». Пыжов утверждает, что их поездка не может квалифицироваться как хулиганско-ухарская. Надо почитать этот приказ.

Громов согласно кивнул.

— Нельзя не не обратить внимания на некоторую заданность в ведении следствия, — развивал свою мысль прокурор. — В каждом деле есть смягчающие вину обстоятельства. Они существуют объективно. Но в материалах следствия не нашли своего отражения.

— А как тебе нравится, что объяснительные записки представлены уже после приказа Кончаловского? — поинтересовался Громов.

— Да, я заметил. И это показывает начальника депо не с лучшей стороны.

— Канцелярская душа, — горячился Изот. — Перестраховщик! Не выслушав людей, сразу под суд.

— Это больше относится к личным качествам Кончаловского как руководителя, — сказал прокурор. — Хотя тоже может быть использовано защитой.

«Толковый мужик», — подумал Громов, довольный тем, что догадался посоветоваться с ним.

— Наконец, в этом деле, — прокурор положил руку на папку, — есть очень слабое место. Причем по главному пункту обвинения.

— Интересно, — насторожился Громов.

— Пыжова обвиняют в превышении скорости, а прямых улик в деле нет. — Прокурор закурил, прищурился. — Насколько мне известно, на паровозах еще нет устройства, фиксирующего скорость движения. Никто не может установить, какая же скорость была на самом деле. В данном случае она представлена не фактически, а установлена аналитическим путем, то есть вследствие умозаключений.

— Но ведь Тимофей сознался, что превысил скорость, — напомнил Громов.

— Это еще ничего не значит, — пояснил прокурор. — В практике судопроизводства немало случаев, когда обвиняемые начисто отвергают все, сказанное ранее. Достаточно Пыжову указать, что его вынудили дать такие показания, как обвинение рушится. Тогда суд или сам берется устанавливать истину, или возвращает дело на доследование.

— Даже так, — задумчиво проговорил Громов.

— Тимофей не откажется от своих слов, — сказал Изот.

— Да, — согласился с ним прокурор. — Тимофей Пыжов, я теперь окончательно убедился в этом, очень порядочный человек. Для него прежде всего — дело. За него волнуется, за него воюет, хотя с. точки зрения обывателя поступает по меньшей мере глупо.

— Да-да, — заговорил Громов. — Я с ним беседовал...

— Ну и что предпримешь? — спросил прокурор.

Артем не успел ответить, взял трубку зазвеневшего телефона.

— Точно, — подтвердил. — Он самый. Здравствуй. — Поднял руку, как бы призывая своих собеседников повременить с разговорами. — Конечно, ознакомился. Нет. Не дам... Почему? — Лицо Артема сделалось злым. — Это я должен спрашивать: почему вы так торопитесь угробить хорошего человека, а заодно и его дело?!

Изот одобрительно кивнул, сразу же догадавшись, о чем и о ком речь.

Прокурор внимательно смотрел на Громова, поняв, что слова секретаря райкома являются ответом и на его вопрос.

— Только без громких фраз, — продолжал свой разговор Громов. Чувствовалось, что в нем все кипит. — Да-да. Вам только дай волю — всю партийную организацию пересажаете... Окончательное ли мнение? А ты как думаешь? Надо же хоть немного соображать! — Разволновавшись, он уже не стеснялся в выражениях. — И позаботься о восстановлении Пыжова на работе! — повысил голос. — Не ты снимал? Ну, хорошо. Этим я сам займусь.

Он швырнул трубку на аппарат. Рука привычным движением потянулась к мочке изуродованного уха.

— Ну? — вопросительно посмотрел на своих товарищей.

— Правильно! — горячо поддержал его Изот, — Я сразу тебе хотел сказать: охаять, осудить дело, которое начал Тимофей, по меньшей мере — политическое недомыслие.

— Абсолютно верно, — сказал прокурор. Он прикурил, поднялся. — При всех обстоятельствах ты прав.

— Значит, так тому и быть, — подвел итог Громов. Прощаясь с прокурором, поинтересовался: — Как дело с кражей? Есть что новое?

— Пока на точке замерзания.

Кража, о которой спрашивал Громов, наделала много шума. Злоумышленники вскрыли один из вагонов остановившегося в пути поезда и похитили товаров более чем на десять тысяч рублей. Произошло это ночью на подъеме железнодорожного профиля в районе Крутого Яра.

— У гагаев искали? — спросил Изот.

— Недрянко ищет. Подключились железнодорожные следственные органы. Обнаружена интересная деталь. Воры проникли именно туда, где находились наиболее ценные вещи. Значит, каким-то образом им стал известен номер вагона.

— Н-да, вся эта история не весьма приятна, — пробормотал Громов. И, еще раз пожав руку прокурору, добавил: — Ты там накачай этих работничков, чтоб живее шевелились.

Изот повернулся к Громову, остановившемуся в задумчивости у окна.