Гагаи том 1

У него уже появились единомышленники. Расчеты его сбывались. Ход был сделан правильно. Кто же станет отрицать очевидные вещи, не боясь прослыть невеждой и перестраховщиком!

Его немного удивляло и тревожило некоторое безразличие паровозных бригад к тому, что затеял Пыжов. Нет, толки вокруг эксперимента Тимофея не затихают. Но разговоры разговорами, а, кроме Максимыча, никто не заявил о своей готовности водить тяжеловесы.

Однако Клим не особенно переживал. Еще все впереди. Аванс, в соответствии с классом, всем механикам выписывают одинаковый. Естественно, ничего и не могло произойти. А вот в получку, когда производятся окончательные расчеты за месяц работы...

Получка... Говорят, вернее всего можно познать характер человека, его сущность в процессе труда, в отношении к труду. Но не менее полное представление о людях можно составить и по их отношению к деньгам.

Получка... Стоят у окошка кассы люди. Одни со смены, в рабочей одежде. Другие — в чистом, придя из дому. Очередь. Молодежь. Пожилые. Юнцы и отцы семейств. Одни мирно беседуют. Подойдет очередь — получат свои деньги, никуда не денутся. А вон тот все время тянет шею к окошку, скрытому за головами впереди стоящих, то и дело покрикивает: «Ну, что там застопорились? Быстрей шевелись!:» Этот провожает взглядом каждого, кто уже отходит от окошка. Смотрит не на лица, а на деньги, и глаза его отсвечивают лихорадочным блеском. Один сосредоточен, видимо, что-то прикидывает. Другой беззаботно хохочет, рассказывая какую-то смешную историю.

И получают деньги по-разному. Один с достоинством берет их в руки и на виду у всех не спеша кладет в боковой карман. Другой, не считая, сгребает пятерней и сует в карман брюк. У этого на лице целая гамма чувств: и извинительная улыбка кассиру, и подозрительный взгляд в сторону соседа, и радость обладания этими хрустящими бумажками, и опасение потерять их. А тот, что нетерпеливо поглядывал на окошко, теперь дважды пересчитывает деньги, сердито отталкивает плечом напирающего сзади, отвечает на возгласы недовольных его медлительностью: «Успеете. Не горит». Этот забирает только бумажки, пренебрежительно смахивая мелочь на стол кассира. А старый знакомый, что с блеском в глазах, волком смотрит — не обсчитали бы, загораживает собой окошко, чтоб не видели, не слышали, сколько ему причитается. Переспрашивает, какие вычеты по подоходному налогу, по займу. Пальцы его дрожат. И, уронив мелкую монету, ждет, пока ее вернут, как бы там ни возмущалась, ни шумела очередь.

Распоряжаются деньгами, кто как привык, у кого какие принципы. Один несет домой всю получку, хотя и не без того, чтобы выпить сто граммов и кружку пива. Другой откладывает часть денег для своих, мужских, нужд прямо здесь же, едва отойдя от кассы. И еще бравирует этим, мол, бабе что ни дай, рада будет, дескать, не так воспитаны, чтоб у жинки клянчить на пиво и папиросы. Иные не кичатся самостоятельностью в финансовых вопросах, не прочь прослыть добропорядочными семьянинами, при случае даже могут осудить вот тех, откровенных зажимал, а потихоньку, между прочим, тоже утаивают часть заработка от жен. В общем, кто во что горазд.

Да, многое можно постичь в человеке по его отношению к деньгам...

В Ясногоровском депо выдавали получку. И все происходило, как обычно. Стоял такой же сдержанный гул в помещении, где собрались почти все свободные от работы паровозные бригады. Может быть, чуть медленней, чем в дни выплаты аванса, двигалась очередь. В получку всегда приходится считать большие суммы. Один за другим подходили к окошку, расписывались в ведомости. Кассир-плательщик, с коротко остриженной, седой головой, со своим неизменным погасшим и прилипшим к губе махорочным окурком, отсчитывал купюры: Паровозники — денежный народ. Кочегарам по четыреста-пятьсот рублей доплаты. Помощникам — побольше. О машинистах и говорить не приходится. До девятисот рублей некоторые получают в дополнение к авансу.

Нетерпеливые уже отправились в пристанционную забегаловку отметить день получки. Кое-кто поджидал своих напарников. Так уж исстари появилось у паровозников: помощники и кочегары угощают механиков. Считается, что они дают заработать. К тому же, как ни крути, достаточно слова машиниста, и снимут с паровоза. Он может и прижать работой так, что невтерпеж. А может и послабление дать. Совестливые машинисты не злоупотребляют своей властью. И на пропой вносят равную долю. Но есть такие, что принимают магарыч как должное. Некоторые сами напоминают забывчивым подчиненным об угощении. Выпьют, и пошли разговоры о том, как раньше ценили механиков и что теперь совершенно не то. Вспоминают давние поездки и такие фантастические случаи, с которыми разве только охотничьи байки могут потягаться.

Достигла заветного окошка и бригада Тимофея Пыжова. Все трое — один за другим.

«Вам, Тимофей Авдеевич, тысяча шестьсот тридцать два рубля и семьдесят одна копеечка, — торжественно проговорил кассир, показывая пальцем, где следует расписаться — Будьте любезны».

По очереди пролетело: «Тыща ше-ше-ше...» И стало тихо-тихо.