Читаем Гагаи том 1 полностью

Да, очень непохож был этот разговор на тот, прежний, когда Клим и Громов пытались доказать руководителям депо целесообразность работы по-новому. Тогда Дорохов и сам лишь примерялся, мог лишь предполагать, какой экономический эффект даст предложение Пыжова. Позиция Чухно у него не вызвала тогда такой резкой реакции, как у Громова. Но, видимо, Артем был прав, советуя подыскать другого, более энергичного секретаря парторганизации. Теперь Клим сам убеждался в этом. Не на месте Чухно. Произошли такие сдвиги, уже практикой, опытом доказана возможность более полного использования машины. А он все так же остается на своих прежних позициях, все так же подпевает Кончаловскому. Потому таким несдержанным и беспощадным был Дорохов.

Деповские остряки не преминули подметить перемены, происшедшие в их начальнике.

«Будто бабки пошептали нашему Янеку. Таким же стал добреньким да покладистым. Видать, постарались. И про инструкции забыл».

«Какие бабки! Это матрос, говорят, передал ему привет от морской богоматери!»

Изменения, происшедшие в Кончаловском, объяснялись гораздо проще. Ян Казимирович понял, что зарвался, что с Дороховым надо держать ухо востро.

Школа передового опыта начала функционировать. В слушателях недостатка не было. Но еще более охотно поездные бригады проходили стажировку. Клим созвал семинар секретарей первичных партийных организаций, потребовал создания таких же школ на всех участках.

В эти дни газеты принесли весть о рекордной поездке машиниста Славянского депо Петра Кривоноса. С газетной полосы смотрел на Дорохова несколько смущенный человек. Он будто недоумевал, почему к нему такое внимание, почему возле него суетится фоторепортер, нацеливая свой аппарат то с одной, то с другой стороны.

Клим подумал, что вот так бы, наверное, смотрел на людей Тимофей Пыжов. На какое-то мгновение ему стало обидно, что не их отделению досталась пальма первенства. Но тут же прогнал эту мысль.

«Молодцы, — сказал он, направляясь в кабинет начальника отделения. — Молодцы! — повторил, протягивая газету Викентию Петровичу. — Значит, не только мы искали. Вот оно, Викентий. Начинается!..»

И не ошибся Клим Дорохов. На всю страну прогремело имя забойщика шахты «Ирмино» Алексея Стаханова. В четырнадцать раз перекрыл он сменное задание по добыче угля. Каждый день все новые имена появлялись на газетных страницах. Могучее движение передовиков производства врывалось во все сферы трудовой деятельности советских людей. Быстрее! Больше! Качественней! Экономней!.. Вступали в строй заводы, фабрики, линии электропередач, железные дороги... «Даешь! Даешь!! Даешь!!!» — гремело по всей стране. Все новые и новые месторождения угля, руды, нефти открывали поисковые геологические партии, устремляясь в Заполярье, Сибирь, в пески знойных пустынь. Вслед за ними двигались строители. Вырастали Хибины, Кузбасс, Карагандинский угольный разрез, поднимались нефтяные вышки Ишимбая — второго Баку. На востоке страны развивалась, крепла мощная угольнометаллургическая база. В тайге рождались города. Амбары полнились зерном нового урожая. Мальчишки бегали в школу и играли в «Чапаева». Юность влюблялась и училась метко стрелять, пела о Каховке и танцевала танго «Брызги шампанского», стояла в дозоре на границе, мечтала о коммунизме, постигала науку в институтских аудиториях, читала о том, как закалялась сталь, и варила сталь, добывала уголь, выращивала хлеб, водила поезда... Шла с отцами своими плечом к плечу.

Экономней!

Качественней!

Выше!

Больше!

Быстрей!

Будто торопились успеть сделать что-то очень важное, очень нужное.

31

Дорохов спешил в депо. Поскрипывал под ногами снег. Морозные иглы кололи лицо. Он шагал по протоптанной стежке, пересекающей товарный парк, и думал о том, что наступило очень трудное для транспорта время: снежные заносы, обледенелые колеи, густые зимние туманы, обжигающие морозы. Зимой всегда тяжелей и людям и технике. А нынче зима особенно лютая. Чтобы в такую пору работать безаварийно, нужна отличная организация труда.

Пленум ЦК, собравшийся в самом конце минувшего года, дал высокую оценку стахановскому движению. Отметил, что оно является результатом победы социализма, обеспечивает дальнейший расцвет духовной и материальной жизни советского общества, укрепляет позиции социализма во всемирном масштабе.

Дорохова радовало, что в сложных условиях все же смог сделать кое-что, отвечающее нынешним постановлениям ЦК. Взять хотя бы эксперименты Пыжова. А школы передового опыта! Кое-кому еще надо создавать курсы, спешно повышать квалификацию своих работников. А паровозные бригады Ясногоровского отделения дороги включились в работу по-новому без промедления. Начальник отделения благодарно пожал его руку, с чувством сказал: «Не знаю, что и делал бы без тебя». И Громов звонил. Поздравил, пожелал успехов.

Сейчас Дорохов разослал весь аппарат политотдела в низовые партийные организации. Себе взял самую крупную — Ясногоровского депо.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Судьба. Книга 1
Судьба. Книга 1

Роман «Судьба» Хидыра Дерьяева — популярнейшее произведение туркменской советской литературы. Писатель замыслил широкое эпическое полотно из жизни своего народа, которое должно вобрать в себя множество эпизодов, событий, людских судеб, сложных, трагических, противоречивых, и показать путь трудящихся в революцию. Предлагаемая вниманию читателей книга — лишь зачин, начало будущей эпопеи, но тем не менее это цельное и законченное произведение. Это — первая встреча автора с русским читателем, хотя и Хидыр Дерьяев — старейший туркменский писатель, а книга его — первый роман в туркменской реалистической прозе. «Судьба» — взволнованный рассказ о давних событиях, о дореволюционном ауле, о людях, населяющих его, разных, не похожих друг на друга. Рассказы о судьбах героев романа вырастают в сложное, многоплановое повествование о судьбе целого народа.

Хидыр Дерьяев

Проза / Роман, повесть / Советская классическая проза / Роман
Время, вперед!
Время, вперед!

Слова Маяковского «Время, вперед!» лучше любых политических лозунгов характеризуют атмосферу, в которой возникала советская культурная политика. Настоящее издание стремится заявить особую предметную и методологическую перспективу изучения советской культурной истории. Советское общество рассматривается как пространство радикального проектирования и экспериментирования в области культурной политики, которая была отнюдь не однородна, часто разнонаправленна, а иногда – хаотична и противоречива. Это уникальный исторический пример государственной управленческой интервенции в область культуры.Авторы попытались оценить социальную жизнеспособность институтов, сформировавшихся в нашем обществе как благодаря, так и вопреки советской культурной политике, равно как и последствия слома и упадка некоторых из них.Книга адресована широкому кругу читателей – культурологам, социологам, политологам, историкам и всем интересующимся советской историей и советской культурой.

Валентин Петрович Катаев , Коллектив авторов

Культурология / Советская классическая проза
Мой лейтенант
Мой лейтенант

Книга названа по входящему в нее роману, в котором рассказывается о наших современниках — людях в военных мундирах. В центре повествования — лейтенант Колотов, молодой человек, недавно окончивший военное училище. Колотов понимает, что, если случится вести солдат в бой, а к этому он должен быть готов всегда, ему придется распоряжаться чужими жизнями. Такое право очень высоко и ответственно, его надо заслужить уже сейчас — в мирные дни. Вокруг этого главного вопроса — каким должен быть солдат, офицер нашего времени — завязываются все узлы произведения.Повесть «Недолгое затишье» посвящена фронтовым будням последнего года войны.

Вивиан Либер , Владимир Михайлович Андреев , Даниил Александрович Гранин , Эдуард Вениаминович Лимонов

Короткие любовные романы / Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Военная проза