Гагаи том 1

Снова последовал разворот. На бреющем полете штурмовик устремился на паровоз. Тимофей сообразил, что если не может схватиться с врагом, то по крайней мере в состоянии помешать ему вести прицельный огонь. Одно движение — и локомотив, а также часть уже оставленного людьми состава окутались клубами пара, точно дымовой завесой. Это было последнее, что еще смог сделать Тимофей. А потом будто кто-то ударил его по спине палкой. В голове промелькнуло: «Таким же ударом, но только в грудь, вышибло меня когда-то из седла». Запрокидываясь, подумал: «Как быстро темнеет». И упал на руки Ивана, успевшего его подхватить.

— Авдеич! Тимофей Авдеич! — обеспокоенно, но еще не осознав случившегося, закричал Иван. — Что с вами, Авдеич?!

Тимофей дышал тяжело. В груди у него хрипело, клокотало. На побелевших губах запузырилась кровь. Иван испугался:

— Авдеич! Погоди, Авдеич! Не умирай!

Он огляделся, лихорадочно соображая, что же делать. Шипел пар, вырываясь из цилиндров, и окутывал все окрест. Где-то за его пеленой были люди. Они должны помочь. Они помогут...

Иван опустил безвольное тело механика на пол. Сорвал с себя тужурку, скрутил жгутом, туго перехватил грудь Тимофея. Кинувшись к двери, на ходу перекрыл пар, скользнул вниз по поручням. Уже с земли тревожным взглядом окинул небо. Самолет уходил. Видимо, напал он, возвращаясь с задания, израсходовав бомбовый груз, горючее, расстреляв боезапас. Иначе не упустил бы такой легкой добычи.

Люди возвращались к эшелону. Иван искал глазами Елену и не находил ее. Возле первого же вагона он невольно остановился, привлеченный душераздирающими воплями. Голосила жена Дмитрия Саввича, припав к убитому сынишке, а второй, меньшенький, тормошил неподвижного братика:

— Вштавай, Вадик. Вштавай. Шамолет улетел.

Иван побежал вдоль состава, потрясенный убийством мальчишки.

— Гады, сволочи, звери, — шептал дрожащими губами.

А крики, плач, стоны неслись и из следующего вагона. Иван поспешил дальше. Навстречу ему торопливо ковылял Савелий.

— Что случилось? Куда мчишься сломя голову?

— Авдеич... — только и смог вымолвить Иван.

— Что, что? — переспросил Савелий. Затормошил Ивана. — Да говори же ты!

— Паровоз спасал. Кинулся пар открывать. Тут его и прошило... пулей. Если б не кинулся...

— Убит?! — в отчаянии воскликнул Савелий.

— Дышит еще, — словно очнувшись, быстро заговорил Иван. — Доктора надо. Елену Алексеевну позвать...

— Беги к нему, — распорядился Савелий. — Алексеевне не говори. Я сейчас...

Но скрыть от Елены ничего не удалось. Она лежала в бурьянах и видела, как пикировал самолет, как паровоз окутался клубами пара. А там Тимофей... У Елены закружилась голова, к горлу подступила тошнота. Однако взрыва не последовало. Елена облегченно вздохнула, вытерла со лба холодную испарину. Пьяно пошатываясь, побрела к эшелону. Вдруг заметила бегущего вдоль состава Ивана. Обернулась к паровозу, уже почувствовав что-то неладное. Тимофея не было на его обычном месте. И снова волнение охватило Елену.

Они почти одновременно оказались у приступок паровоза — Иван и Елена. Она молча спрашивала. Ее беспокойный, тревожный взгляд требовал ответа.

Иван потупился. Что он мог сказать? Бесконечно благодарный ей, чужой женщине, не в пример родной матери обласкавшей его в трудную пору размолвки с отцом, он готов был пройти ради нее сквозь любые испытания, а вынужден первый нанести удар.

Только она не стала ждать, уже зная, уже поняв, каким будет этот ответ.

— Помоги мне подняться к нему, — едва вымолвила.

А к Тимофею возвратилось сознание.

— Паровоз... цел? — с трудом прохрипел. Увидел жену. Болезненная улыбка тронула его губы. — Жива...

— Молчи, — приказала Елена. Склонилась над ним, убрала со лба волосы, обернулась к Ивану. — Воды. Дай мне воды смочить платочек.

Ехавший в эшелоне Илларион Чухно, который мог бы повести поезд, забрал свой узел и ушел.

— Выручай, Ванюра, — сказал Савелий. — На тебя надежда.

Что ж, Ивану не впервой стоять у реверса. И все благодаря Тимофею Авдеевичу. Иные машинисты и на пушечный выстрел не подпускают своих помощников к управлению паровозом. А Тимофей Авдеевич, бывало, говорил: «Мало ли что может случиться в пути. Помощник должен уметь подменять механика. Кочегар — помощника:». Теперь вот и пришла такая пора. Вся тяжесть этого рейса легла на плечи Ивана Глазунова. Ему приходилось выполнять и свои обязанности, и работать вместо машиниста, что составляло определенную трудность и в обычной поездке. Но сейчас, когда надо спешно доставить раненых, он забыл об усталости. Среди пострадавших был Тимофей Авдеевич. И Ванюра не щадил своих сил. Большой, обычно медлительный, он словно преобразился. Им двигала одна мысль: скорей, скорей, скорей! Изъезженный, старый паровоз громыхал, шипел, скрипел. Казалось, он вот-вот развалится на полном ходу. И тем не менее мчался вперед со все нарастающей скоростью.