Гагарин. Человек и легенда

Специалисты из американской разведки отлично знали, что подготовка к запуску «Востока» идет полным ходом. Вашингтонское время на восемь часов отставало от байконурского. Пока космонавты отдыхали на своих электрифицированных матрасах, президент Кеннеди появился в вечерней телепрограмме канала Эн-би-си, спонсируемой зубной пастой «Крест». Вместе со своей женой Жаклин он беседовал с журналистами Сэндером Вэнокуром и Рэем Шерером о трудностях воспитания маленьких детей президентской четы и о «ручном» стиле управления страной. Во время разговора Кеннеди вскользь обронил, что изнутри Овального кабинета события нередко представляются сложнее и запутаннее, чем их видит окружающий мир. Он улыбался и шутил перед телекамерами, хотя уже знал, что всего через несколько часов его ждет серьезное поражение8.

В 5:30 Королев и Яздовский стремительно ворвались в затемненную комнату космонавтов и включили свет:

— В чем дело, ребята? Лежачая забастовка?

Гагарин и Титов изобразили пробуждение от глубокого и безмятежного сна.

— Как спалось? — спросили врачи.

— Как учили, — осторожно ответил Гагарин. Королев ушел осматривать ракету, но после того, как

Гагарин и Титов умылись и побрились, он позавтракал с ними, отведав изысканные яства из туб: космонавты потребляли калории и витамины, представленные в необычайно аппетитной форме темно-коричневой пасты. Даже из жестко отцензурированного рассказа Гагарина об этом дне, изложенного в «Дороге в космос», очевидна крайняя усталость Королева:

Пришел Главный Конструктор. Впервые я видел его озабоченным и усталым — видимо, сказалась бессонная ночь… Мне хотелось обнять его, словно отца. Он дал мне несколько рекомендаций и советов, которых я еще никогда не слышал и которые могли пригодиться в полете. Мне показалось, что, увидев космонавтов и поговорив с ними, он стал более бодрым 9.

Из здания, располагавшегося через дорогу, прибыли врачи, чтобы провести финальный осмотр космонавтов. С собой они принесли еще кое-что из своих любимых игрушек — набор круглых датчиков, приклеивающихся к телу. Полуголые Титов и Гагарин терпеливо стояли и ждали, пока датчики прикрепят к их туловищам. Евгений Карпов, директор Звездного городка, вручил каждому по букету цветов, чтобы их подбодрить. Ему передала их Клавдия Акимовна, пожилая женщина, обычно жившая в этом домике. Сейчас он не мог ее сюда впустить, и, вероятно, это было к лучшему — вдруг она поведает трогательную историю о своем сыне, который был летчиком, как и Юрий, но погиб во время войны. Этот грустный рассказ был бы сейчас некстати. Карпов ласково попросил ее уйти и отнес цветы в комнату космонавтов. В тот великий день ему хотелось сказать что-нибудь торжественное и значительное, но он не мог придумать ничего подходящего. «Вместо советов, напутствий я только, как и другие, шутил, рассказывал веселые историйки и небылицы… За столом, во время завтрака, мы выдавливали из туб космическую пищу и делали вид, что она удивительно вкусная»10.

После завтрака, когда медики покончили со своими датчиками и клеем, космонавтов отвезли в главный сборочный ангар. Огромный зал, где размещался «Восток», был пуст. Ракета и капсула уже находились на стартовой площадке, однако в закрытом боковом помещении оставались небольшие, но важные компоненты снаряжения, которые еще предстояло подготовить: скафандры.

До сих пор с Титовым и Гагариным обращались совершенно одинаково. Теперь же, в ярко-белом сиянии раздевалки, они почувствовали кое-какие изменения. Титов первым получил свое белье с подкладкой, первым влез в компенсирующий костюм, первым облачился в ярко-оранжевый внешний комбинезон. К тому времени, как он уже полностью оделся, Гагарин еще не был готов. Титов знал, что радоваться по этому поводу не стоит. Техники одели его первым, а Гагарина вторым, чтобы Первый космонавт провел меньше времени в жарком скафандре, перед тем как попасть на стартовую площадку. По пути к пусковой башне их скафандры охлаждали с помощью встроенных вентиляторов, подключенных к автобусу. Титову следовало быть готовым — на случай, если что-нибудь произойдет. Возможно, в скафандре ему было чуть теплее, чем Юрию, но готовность он должен был сохранять такую же, как Гагарин. В тот момент Титов уже понял: то, что его одели первым, почти наверняка означает, что он останется вторым.