Гагарин. Человек и легенда

Даже жестокосердный сталинист в последний момент проявил гуманность. Как потом выяснилось, проявили ее также Галлай и Королев, хотя мало кто сомневался в их презрительном отношении к затее с клавиатурой. Так или иначе, Великого Секрета больше не существовало. Вероятно, Ивановского утешило, что трое других специалистов, в том числе и сам Главный Конструктор, уже нарушили запрет. Формально говоря, Ивановский разгласил государственную тайну, и за это преступление его могли отправить в лагерь.

Ивановский слегка успокоился и в последний раз перед полетом сжал руку Гагарина, облаченную в перчатку.

Вместе с Галлаем он приготовился герметически закрыть капсулу; им помогали командующий ракетными войсками Владимир Шаповалов и два младших сотрудника космодрома, обслуживавшие стартовую площадку Сначала они проверили контакты крышки люка, чтобы убедиться, что от них поступает ясный и недвусмысленный сигнал. Когда сам люк запрут, контакты подтвердят, что он закрыт герметично. Кроме того, при необходимости они подорвут набор миниатюрных зарядов, вставленных в кольцо люка, которые отстрелят крышку через тысячную долю секунды после команды — на случай, если Гагарину потребуется катапультироваться из-за каких-то неполадок. Казалось, что через контакты шел нормальный сигнал, поэтому крышку установили и начали завинчивать тридцать болтов по ее окружности. Пары болтов, противоположных друг другу, затягивали синхронно, чтобы зафиксировать замки люка равномерно.

Как только завинтили тридцатый болт, зазвонил телефон. «Мы думали, это Королев из своего бункера, приказывает нам спуститься с пусковой платформы», — вспоминал Ивановский.

Да, это был Королев, но в голосе его звучало недовольство.

— Почему не докладываете? Как у вас дела? — требовательно спросил он. — Правильно ли установлена крышка?

Ивановский заверил его, что всё нормально, что они всё закончили несколько секунд назад.

— Нет сигнала КП-3, — рявкнул Королев. КП-3 — специальный электрический контакт прижима крышки, сигнализирующий о ее нормальном закрытии. — Успеете снять и снова установить крышку?

Ивановский предупредил Королева, что из-за такой операции дальнейшая подготовка к старту может задержаться как минимум на тридцать минут.

— У нас нет КП-3, — настойчиво повторил Королев со своей обычной неумолимостью.

Крышку пришлось снимать. У Ивановского мелькнула ужасная мысль: каково будет Гагарину, когда тот увидит, как рассвет проникает в его кабину сквозь широкое круглое отверстие, вдруг открывшееся у него над головой? «Я спросил Королева: „Можно сообщить Юрию? А то он будет переживать, подумает, что люк открывают, потому что полет отменили и мы собираемся его вытащить из капсулы“. Королев ответил: „Всё передадим. Спокойно делайте свое дело, не спешите“. Но Ивановский не успокоился. „Спокойно“? Спокойно, как же! Можете себе представить, в каком мы были состоянии. Мы втроем накинулись шестью руками на эти тридцать болтов, их приходилось откручивать специальным ключом. Крышка люка весила килограммов сто, диаметром она была с метр, массивная штуковина. Это был не какой-то совсем уж постыдный случай, но он нас, конечно, смутил».

И смутил, и измотал. Перед этим Ивановский и его коллеги неустанно проводили предполетные проверки «Востока» — с того самого момента, когда утром 11 апреля ракета оказалась на стартовой площадке. Они проверили систему жизнеобеспечения, реактивные системы, навигационные гирокомпасы: пугающее соседство электроэнергии и взрывчатых веществ в любой момент могло привести к их неверному соединению, разорвав Гагарина в клочья (и, возможно, скинув ракету со стартовой площадки и сея смерть и разрушение на пол-Байконура, как в трагической истории с Неделиным). Они тогда проверяли и перепроверяли всевозможные детали, а вот теперь какая-то пара винтиков люка угрожает все загубить в последние минуты перед стартом! Они сняли крышку, и Ивановский с трудом заставил себя заглянуть в кабину Что подумает Юрий? «Его лица я в тот момент увидеть не мог, видел только верхушку белого шлема. К левому рукаву скафандра было пришито маленькое зеркальце, оно позволяло космонавту смотреть вверх, на люк или в другие места [верхней части кабины], которые были от него закрыты [краем громоздкого шлема]. Он шевельнул рукой, наклонив зеркальце, чтобы я мог поймать в нем его лицо. Он улыбался. Всё шло отлично». Гагарин негромко насвистывал себе под нос, пока Ивановский с коллегами ставили крышку люка на место.