Первое официальное мероприятие прошло в аэропорту. «Мы остались в Москве, чтобы немного отдохнуть, а потом, четырнадцатого, нас повезли во Внуково встречать Юру. Мы приехали и сразу увидели самолет с эскортом истребителей, нам сказали, что это летит Юра. Но, когда самолет приземлился, он не сразу вышел, так что мы даже начали волноваться. Нина Хрущева сказала: „Не беспокойтесь, самолет прилетел немного раньше, чем планировалось, но, как только придет положенное время, ваш Юра выйдет“. И действительно, через несколько минут он вышел».
Ему разложили длинную красную ковровую дорожку. (Нина Хрущева сообщила Валентину: «Обычно стелют голубую».) Юрий спустился по трапу и ступил на ковер, он выглядел как настоящий герой в своей новенькой майорской форме и шинели, но Зоя тут же заметила нечто ужасное. «Я увидела, что за ним по земле что-то волочится. Это был шнурок его ботинка». Гагарин тоже это заметил и во время своего торжественного прохода по ковровой дорожке безмолвно молил, чтобы не споткнуться и не выставить себя на посмешище именно сейчас. Позже он признался Валентину, что на этом ковре он волновался сильнее, чем во время космического полета. Но все обошлось, он не споткнулся. Развязавшийся шнурок случайно попал в кадр многих документальных фильмов о событиях этого знаменательного дня. Владимир Суворов, официальный оператор отряда космонавтов, рассказывал в своем дневнике, как позже велись бесконечные дискуссии — вырезать ли из хроники те эпизоды, где виден болтающийся шнурок, или оставить. В конце концов, по настоянию самого Гагарина, кадры сохранили. «Промах», как выяснилось, имел особое пропагандистское значение9.
Так или иначе, улыбающийся и твердо держащийся на ногах Гагарин благополучно достиг убранного цветами помоста, где Первого Космонавта торжественно приветствовал Хрущев и другие высшие партийные руководители. Затем он обнялся с родными. Валя храбро стояла в общей очереди, ожидая объятий и поцелуя. Алексей с Анной были одеты в простую одежду, непритязательную почти до нарочитости. Они бы предпочли приодеться по-наряднее, но Хрущев очень настаивал, чтобы они показались общественности в образе скромных колхозников. Конечно, Анна так и сияла от гордости, но Гагарин наверняка понимал, как она за него боялась в эти один-два дня. Он обнял ее, вытер ей слезы платком и шутливо сказал детским голоском: «Не плачь, мама. Я больше не буду».
Церемония во Внукове была относительно краткой. Более важное мероприятие проходило в центре Москвы. Гагарины и Хрущевы уселись в черный лимузин ЗИЛ и двинулись на Красную площадь. Зое показалось, что ее знаменитый брат выглядит почти так же, как обычно, только немного устало.
В тот день Гагарину дали редкостную привилегию — персонального водителя. Федор Демчук получил от властей новенькую «Волгу-21» с самым современным и модным аксессуаром — третьей противотуманной фарой. Отныне он вместе с этой «Волгой» был постоянно приписан к майору Гагарину.
С Королевым обращались не с таким почетом. Он также встречал Гагарина во Внукове, но Главный Конструктор стоял чуть в стороне от главной группы, принимавшей космонавта, и Хрущев ничем не показал, что узнал человека, который больше всех остальных сделал для нынешнего триумфа. Королеву не предоставили сияющую «Волгу». Он купил старенький лимузин, «Чайку», в одном из зарубежных посольств, чтобы по крайней мере достойно прибыть во Внуково, однако, судя по всему, никто не хотел выставлять его напоказ, ведь он представлял собой живую государственную тайну. О нем нельзя было говорить, а уж тем более торжественно демонстрировать его публике. Ему даже не разрешали носить награды. В довершение всего, подержанная «Чайка» сломалась по пути из Внукова в Москву, так как лопнул ремень вентилятора, и ему пришлось ловить машину, чтобы добраться до Красной площади. В длинном официальном перечне ученых и военных, академиков и политиков, присутствовавших на торжествах по случаю первого полета человека в космос, имя Королева не названо. Спустя почти сорок лет его коллега Сергей Белоцерковский говорил: «Это было очень несправедливо по отношению к Королеву, и Юру это расстроило. Нобелевский комитет обращался к СССР с запросом, можно ли наградить создателя первого в мире спутника и того, кто впервые отправил человека в космос, но наши власти положительно ответа не дали. Эту несправедливость так никогда и не исправили».
На Красной площади Гагарин и его родные стояли рядом с Хрущевым и другими партийными вождями на традиционном возвышении, символе коммунистической власти, — трибуне Мавзолея. А наверху над главными улицами столицы летали вертолеты, разбрасывавшие листовки. Советская армия с грохотом и топотом вышагивала по расчищенному участку Красной площади, но куда большее пространство было отдано громадной ликующей толпе. Фасад ГУМа закрыли гигантским портретом Ленина с лозунгом: «Вперед, к победе коммунизма!» Победа эта казалась вполне в пределах достижимого — по крайней мере, в тот день.