Гайдук Станко

— Будьте осторожны! Илия! Ты зайдешь со стороны чащи с Верблюдом и Йовицей, а Станко, Зека и Йован пойдут со мной. Только не спешите. У самого хана остановитесь. Ничего не начинать без моей команды.

И гайдуки двинулись в путь.

В комнате Груши горел светильник. Груша нервничал: страшные видения опять не дают ему покоя. Потому он и призвал к себе Ивана и Маринко.

Все они пребывали словно в каком-то полусне. Стражники спали возле очага. Снаружи легкий ветерок гнал опавшие листья…

Груша улегся, крепко сомкнул веки и заснул.

Не успел он закрыть глаза, как к нему явился Станко с отрядом: стоит на пороге и смотрит на него суровым взглядом. Он хотел крикнуть, но слова застряли в горле.

В дверях и в самом деле стояли Станко, Суреп, Зека и Йован. Турок протер глаза. Нет, это не сон, как он сначала подумал, а страшная явь.

— Ни с места! — загремел Станко. Глаза его метали молнии.

— Стражников связали? — спросил Суреп.

Заврзан только рукой махнул.

— Подумаешь, стражники! Они сами себя связывают! — И он рассмеялся.

Груша содрогнулся от этого смеха.

Станко подошел к Груше с обнаженным ятаганом.

— Свяжите друг друга! — грянул он.

Груша, не понимая, что делает, стал распоясываться.

Иван и Маринко словно окаменели. Станко взглянул на Маринко и сказал:

— Подсоби-ка своему Груше, скрути его!

И Маринко послушно, как сноха, приблизился к Груше и начал его связывать.

— Туже!

Маринко стянул пояс.

— Еще крепче! — крикнул Станко. — Так! А теперь дядюшку Ивана.

Маринко скрутил Ивана так же, как и Грушу.

Станко подошел к турку и перевернул его, точно колоду. Все шло точь-в-точь, как было в Грушином сне.

— Скажи-ка, турок, где мой отец? — спросил Станко, наклонившись над Грушей.

В груди у Груши что-то хрястнуло. Он открыл было рот, но ничего не сказал.

Станко взмахнул ножом.

— Отвечай — где?!

— В подвале…

Суреп крикнул:

— Ступайте в подвал за Алексой!

Заврзан и Йовица побежали, как олени. Отворив дверь, они увидели лежавшего в грязи Алексу. Руки в крови, одежда порвана, а к налипшей на пальцы грязи пристали пряди его седых волос.

Гайдуки вынесли его во двор. Старик был недвижим.

Заврзан склонился над ним.

— Как? — спросил Йовица.

— Еще дышит…

Из хана выбежал Станко.

— Где он, где?

— Здесь, — ответил Заврзан.

Станко упал перед отцом на колени и стал осыпать поцелуями его покрытое грязью морщинистое лицо и руки.

Старик встрепенулся.

— Воды… — прошептал он.

Бросились за водой.

— Пойди пригляди за этими… — сказал Суреп Йовице, а сам взял кувшин и стал поить Алексу. Потом смочил ему водой спекшиеся губы.

По телу старика разлилось животворное тепло. Он был еще очень слаб, но все же приподнялся на локтях.

— Воды!.. Воды!..

— Много ему нельзя, это убьет его, — сказал Суреп и несколько раз капнул на его сухие губы, а потом повернулся к Заврзану: — Понесешь Алексу!

Начинало светать.

Месяц в последней четверти еще стоял в вышине, склонив к земле свой рог. Утренняя прохлада пробуждала ото сна все живое.

Гайдуки двигались быстро. Алексу несли на носилках, сооруженных из нескольких ружей. Станко шагал возле отца, внимательно следя за каждым его движением. Свежий воздух благотворно подействовал на Алексу. Он захотел встать и напиться.

Суреп дал ему один глоток.

— Не мучьте меня… Все внутри горит!

Но Суреп больше не дал ему воды.

Заврзан поднял глаза вверх.

— Господи, какие чудесные дни! Но еще краше улов! Послушай-ка, Суреп, этой плешивой тыкве, — он показал на Грушу, — атаман обрадуется больше, чем если бы мы добыли ему золотое яблоко.

Суреп одобрительно кивнул головой.

Станко подошел к пленникам, которых гнал Зека.

— А, Иван Миражджич! Что скажешь? Вот тебе твои Груша и Маринко. Скажи-ка им, чтоб отрядили погоню.

Иван опустил голову. Только теперь он понял, какое преступление совершил, только теперь почувствовал, какую ненависть навлек на себя!

— Станко, бог простит тебя за мою голову, — проговорил он, собравшись с духом. — Но… не мсти моим! Они ни в чем не виноваты…

— А в чем провинился вот он? — И Станко показал на Алексу.

— Бог с меня взыщет…

— А пока дойдешь до бога, я сам с тебя взыщу! — взорвался Станко.

Иван примолк.

Начинался день. Вставало солнышко, и его теплые лучи уже пробивались сквозь густую листву.

Вдруг все остановились. Заврзан залаял; ему ответили таким же лаем. Вслед за тем навстречу гайдукам вышло несколько вооруженных людей.

— Значит, с добычей? — спросил Ногич.

— С добычей, — ответил Заврзан. — Эти цепные собаки дались нам в руки, даже не пискнув.

— Идите, идите, атаман ждет вас.

Атаман с дружиной приветствовали их радостными возгласами. Зека привязал всю троицу к тонкому ясеню, а Алексу поднес к атаману.

Сречко склонился над ним.

— Ну как, брат, жив?

— Жив. Воды!

Сречко протянул ему свою баклажку:

— На, пей. Это подкрепит тебя.

Алекса сделал несколько глотков.

— Можешь встать?

— Попробую…

Подбежал Станко, чтоб помочь отцу.

— Устрой его здесь, рядом со мной, — сказал атаман.

Алексу посадили на колоду. Он прислонился к атаману и посмотрел на пленников.

— А теперь расскажите все по порядку. Давай-ка ты, Илия.

И Заврзан стал рассказывать со всеми подробностями.