Гайдук Станко

— Да. Завтра утром Кулин двинет на тебя всю свою рать. Он намерен пробиться к Белграду и потому нападет со стороны дороги. Силища у него огромная, но это ничего не значит. Нас куда меньше, и вооружены мы хуже, но сердца у нас отважнее. Я своими глазами видел, как несколько человек обращали в бегство целый отряд.

— Значит, завтра?

— На рассвете.

— Так-так… Ступай, отдохни.

— Я не знаю усталости.

— Но ты голоден. Иди перекуси и сними этот турецкий наряд.

— Это я как раз и собирался сделать, — сказал Верблюд и исчез в толпе, рассчитывая найти глоток ракии и кусок хлеба.

— Наметим план действий, — сказал Карагеоргий.

Начался военный совет. Лука Лазаревич со своей конницей укроется в лесу слева от поля боя. По знаку из редута, которым будет третий пушечный выстрел, он ударит по турецким флангам и пробьется сквозь них. Янко Катич отведет свой отряд к Ориду и там встретит турецкую силу. Ненадович займет дорогу, ведущую к До́браве, ту самую дорогу, которая теперь соединяет Шабац и Ва́лево. Стоян Чупич и Милош Стои́чевич расположат мачванцев и поцерцев таким образом, чтоб отрезать туркам отступление к Шабацу.

— Так-так… Все ясно? — спросил вождь.

— Все! — ответили воеводы.

— Тогда расходитесь по местам.

Воеводы разошлись.

Наступило первое августа.

С раннего утра загремела музыка, затрубили трубы и забили барабаны. Турки собираются в поход.

Небо хмурится. От Дрины плывет огромная черная туча. Вокруг тишина и покой, один ветерок слегка колышет сухую, блеклую траву. Но земля гудит. Приложишь ухо к земле и сразу услышишь стук копыт.

В редуте идет разговор.

— То, что было раньше, это все так, пустяки.

— Сегодня будет настоящее дело.

— Наконец-то, — заговорил какой-то шутник. — А то сидим, как бабы. Да и турки стали какие-то чудные. Пульнешь в него, а он ноги в руки и в крепость! Просто мечтаю сразиться с добрым молодцем.

— Сдается мне, быть сегодня и молодечеству. Слышь, как гудит.

И действительно, грохот все приближался. Уже можно было различить цокот копыт.

Карагеоргий поднялся на вал.

В эту минуту показалось турецкое войско. Музыка, барабаны и крики сотрясали небо над Мишаром.

Турки шли беззаботно, неся ружья на плечах, точно шесты.

Карагеоргий спокойно шагал по валу. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Взгляд его был прикован к приближающемуся войску.

— Готовься! — сказал он вдруг Пушкарю. И воинам: — А вы откроете огонь после пушечного выстрела. Стреляйте метко. Грех бросать на ветер патроны! Так-так… Сегодня они дороже жизни.

Первые ряды турок были уже совсем близко от укреплений. Карагеоргий вернулся в редут, подошел к пушке, проверил наводку и спокойно, точно с кем-то здоровался, произнес:

— Пли!

Пушкарь поднес фитиль, и пушка грохнула.

Залп едва не оглушил его.

На какую-то долю секунды в турецком войске образовалась брешь. Казалось, упал целый лес. Но как бывает, когда проведешь по воде палкой и через секунду не знаешь, где ты провел, так и турки мигом заполнили пустые места.

Пушкарь опять забил в пушку заряд. Карагеоргий опять проверил наводку.

— Хорошо! Пли!

И снова рявкнула пушка, и снова грянул залп, и снова расстроились и поредели турецкие ряды.

Турки тоже начали стрельбу. Запели пули свою смертную песнь.

— Прекратить огонь! — приказал Карагеоргий. — Стрелять только после пушечного выстрела!

Турки быстро приближались. Уже видны были их лица.

Карагеоргий приказал третий раз выстрелить из пушки. Прогремел выстрел. Карагеоргий вгляделся в лес, что был слева от него.

Вдруг что-то загрохотало, зазвенели сабли, и турецкие ружья умолкли. Турки остановились и оглянулись. И понеслось по войску:

— Нас окружили! Всех перебьют, как мышей!

Зоркий глаз Карагеоргия видел перекошенные от ужаса лица. Вождь ждал этого мгновения. Он вскочил на вал, схватил нож и крикнул:

— За ножи!

И повстанцы ринулись на турок, точно лютые тигры. А те от растерянности не могли двинуться с места.

Один участник сражения рассказывал мне: «Те, у кого были ятаганы, косили ими, как острыми косами; другие кололи ножами».

Поражение турок было очевидным. Они уже опомнились, но ни о каком бое больше не помышляли. Все, как один, бросились они врассыпную. Повстанцы били их прикладами. Здесь, на самом Мишаре, погиб Сулейман — Кулин.

Он схватился с Лукой. Навели они друг на друга пистолеты, но оба промахнулись. Тогда выхватили они сабли, и Кулин переломил саблю Луки у самого эфеса. Лука спрыгнул с коня и бросился в лес. Турки накинулись на богатую сбрую, а Кулин помчался за Лукой. Но парни Луки уложили его ружейными выстрелами.

Разбегается турецкое войско. Воеводы отряжают за ними погоню. Бегут турки кто куда, но везде, даже у самой Савы, настигают их повстанцы.

НА ОТДЫХ

Только лишь в самом конце лета, на праздник успения, Станко вернулся домой. Домашние выбежали ему навстречу.

— Жив?

— Божьей милостью! А вы?

И Станко начал здороваться с родными. На этот раз он поздоровался и с Елицей.

Девушка залилась краской и опустила очи долу, так что на щеки легла тень от ее длинных ресниц.

Станко забыл выпустить ее руку.

Алекса и Петра заулыбались.