Гайдук Станко

— Только до Бадовинцев. А оттуда через Царское Поле и Новое Село к местечку.

Гайдуки двинулись в путь.

Шли быстро. Станко понуро шагал рядом с Зекой. День чудесный. Пригревает солнце. С деревьев, точно пух, летят желтые, увядшие листья. То там, то здесь вспорхнет и жалобно защебечет синица. Земля обнажилась, лишь кое-где торчат пучки сухой, поблеклой травы. Осень, полная грусти и очарования, в самом разгаре; поглядишь вокруг, и сразу сердце сожмется от боли, и весь ты содрогнешься, будто тебя коснулась змея.

— Привал! — крикнул Зека.

Отряд остановился.

— Устали?

— Нет.

Станко обвел взглядом их ясные лица, улыбнулся и обратился к Зеке:

— Побратим! Тучи закрыли солнце, но лучи его пробиваются и сквозь тучи. Не будет покоя и султану в Стамбуле, пока есть у Сербии такие сыны. Я уверен в победе!

— Я тоже, — сказал Зека.

И они присели отдохнуть.

ОТЧАЯННАЯ БОРЬБА

Великое множество турок осадило Лозницу. Неунывающий подринский воевода Анта Боги́чевич со своими тысячью двумястами удальцами засел в редуте. Но где было горсточке людей противостоять такой огромной силе?!

Они могли только призвать на помощь братьев.

И братья откликнулись. Со всех сторон потянулись они, чтоб еще раз отразить турецкую силу.

Одним из первых прибыл Зека со своими молодцами.

— Слава богу! — воскликнул Анта. — Видать, господь еще не раздружился с нами. А Стоян? А Сима? Где они?

— Не беспокойся. Придут. Наверное, уже в пути.

— Я сообщил и Луке, и Якову, и Вождю. Турок тьма-тьмущая. Рассветет, выглянешь из редута, и хоть четвертуй меня, если увидишь им конец.

— Значит, их много?

— Много! Как в море песчинок! Шестой день уже сдерживаю их натиск. Берегу и себя, и людей. Каждую минуту вызывают на единоборство. Есть среди них какой-то Муй-ага из Сребрницы. Досаждает мне с утра до ночи! Подходит чуть ли не к самому редуту, строит рожи и вызывает на поединок. А я не отзываюсь — у меня каждый человек на счету, вот он и злится и клянет нас на чем свет стоит.

У Станко закипела кровь.

— Завтра я вступлю с ним в единоборство.

Воевода обнял его:

— Спасибо тебе, добрый молодец! Муй-ага и вправду страшен, но твои глаза блестят страшнее. — И обернулся к Зеке: — Вели своим немножко отдохнуть. Кто знает, что будет завтра? Я расставил посты.

Безлунная, ясная осенняя ночь. Небо усеяли мерцающие звезды; они мигают, словно хотят убаюкать все живое.

Люди лежали, тесно прижавшись друг к другу. Кругом стояла тишина, та мертвенная, гнетущая тишина, от которой так бы и бежал без оглядки. Временами этот мертвящий покой нарушали шаги часовых, которые, устремив взор к звездам, изредка прохаживались перед редутом.

Станко, несмотря на усталость, никак не мог заснуть. Он думал, что стоит ему только улечься, как он тут же забудется сном. Но сон не шел, и он погрузился в размышления.

Сколько надежд было у них, когда они восстали против турок! Где они теперь? Куда делись те ясные, улыбчивые дни, когда он нетерпеливо ждал схватки с турками? Правда, теперь дня не проходит без боя, и сердца их закалились в борьбе…

Тут Станко невольно подумал о себе.

Он в рубашке родился — остался цел и невредим, хотя участвовал во многих битвах. Не коснулись его ни острый нож, ни горячая пуля.

«Может, свинец меня не берет? — размышлял он. — Нет, не берет. Сколько боев! Да еще Лазарь два раза стрелял в меня. Один раз пуля пробила шапку, другой — стукнулась о нож. А ведь он меткий стрелок».

И, поддавшись этой мысли, Станко уже не сомневался в том, что неуязвим для пуль.

«Эх, если б бог дал побольше таких, как я, мы бы бросились на турок, точно волки на овец!»

И он словно бы пронесся сквозь турецкую орду, разя и круша врага, как острый серп спелую пшеницу. Рядом с ним его верные друзья — Зека, Суреп, Крайчин, Заврзан, Ногич, Йова и Йовица. Они кричат, точно на пирушке, и косят, как смерть. Вдруг раздался невообразимый грохот.

Станко вздрогнул и перекрестился.

— Вставай, побратим, вон он! — кричал Зека.

— Кто? — спросонья спросил Станко.

— Муй-ага! Послушай, как он ругается!

— Бабы вы! Неужто нет среди вас мужчины, чтоб выйти ко мне на поединок? Фи! Срам! Спрыгну вот сейчас к вам и надаю всем затрещин! — доносился голос Муй-аги.

Станко поднялся на вал.

Посреди поля сидел огромный человечище с обритой головой и обнаженной косматой грудью.

— Что, турок? Жить тебе надоело?

— Сюда, баба! На бой! Я даже без коня, пришел пешим. Если никто не выйдет, то я вас всех рукой разгоню…

Станко засмеялся и спустился с вала. Умывшись, он перекрестился, взял ружье, ногтем обчистил кремень и проверил спуск.

— Хочешь коня, добрый молодец? — спросил его Богичевич. — Возьми моего скакуна.

— Не надо! Сразимся пешие! Если будет на то божья воля, вернусь с головой Муй-аги!

И он стал подниматься наверх.

Все с затаенным дыханием любовались его ловкими движениями и стройным станом. Вдруг Заврзан вспрыгнул на вал, глянул вниз и крикнул:

— Эй, турок!

— Что тебе? — отозвался Муй-ага.

— Ты простился со своими?

— С какой стати?

— Больше они тебя не увидят. Голова твоя сейчас слетит, как тыква!..