Галактический скиталец

Он ничего не чувствовал — ни радости, ни огорчения. Так случилось. Это был его мир, и он будет здесь жить, пока не умрет или не погибнет. Конечно, ему будет одиноко, но он к этому привык. И здесь было несравненно лучше, чем на прогнивших от коррупции Земле, Марсе или Венере. Это был нелегкий, но честный мир. И этот мир был его миром и принадлежал ему одному. Пришелец долго копался у него в мозгах, пока он был без сознания, и хорошо понял, каким должен быть мир, чтобы устроить Крэга.

Наступали сумерки, и он наблюдал последние лучи солнца — продолжать работу с глиной было слишком поздно. Хотя костер разжигать еще было рано, он решил сложить поленницу заранее, чтобы все было готово, и направился к куче веток, которые собрали женщины.

Но едва он сделал первый шаг, как у него в голове раздался голос пришельца:

«Ты поступил правильно, Крэг. Как и ты, они боролись с обществом. Но эта борьба разложила, а не закалила их. Я знал, что они не останутся, изучив их мысли».

— Я должен был сам это знать, — ответил Крэг. — За исключением Гардина. Мне казалось, что он сможет.

«Он был к этому ближе других. И мог бы остаться, если бы был один и не связан с женщиной, не подходящей ему».

Крэг рассмеялся:

— А разве есть подходящие женщины вообще?

«Твое подсознание знает, что есть, Крэг. Единственная и неповторимая для тебя». Крэг разозлился:

— И ты посмел…

«Не забывай, Крэг, что это случилось, когда я вернул тебя к жизни еще до того, как узнал, что тебе не понравится мое вторжение в твой личный мир. Я сказал тебе, что больше этого не повторится, и я остаюсь верен своему слову. Я могу звучать у тебя в голове, но мой мозг воспринимает только сказанное тобой вслух или мысли, обращенные прямо ко мне. Поэтому я знаю, что хранилось в твоем подсознании тогда, но не думаю, чтобы что-то изменилось с тех пор».

Крэг не ответил, и голос продолжал:

«Ты помнишь, что случилось с Джудит, Крэг? Да, дезинтегратор. Но прежде, чем это случилось, я изучил ее мозг, ее тело — она была первой из трех людей на астероиде, которых я изучил. Но я успел это сделать и не забыл расположения ни единого атома, ни единой молекулы. И все эти атомы даже после дезинтеграции никуда не делись. Собрать их и соединить снова было нетрудно».

— Зачем? — голос Крэга срывался. — Она же мертва!

«Так ведь и ты был мертвым, Крэг. Что такое смерть? Ты должен знать. Но я сохранил Джудит, сохранил для тебя. Пока ты не будешь готов, пока не явишься ко мне, а в том, что ты явишься, я не сомневался. Оживить тебя было легко, но восстановить каждую молекулу…»

— Ты это можешь? Ты уверен?!

«Я уже это сделал, Крэг. Она уже идет. Обернись, и ты увидишь сам».

Крэг обернулся и замер, не в силах ни шевелиться, ни говорить.

«Тебе не придется ничего объяснять ей, Крэг. Я сообщил ей обо всем, что случилось. Я должен сказать, что она… Нет, лучше я сейчас уйду из твоего сознания, и из ее тоже. Скажи ей сам…»

Но Джудит была уже в объятиях Крэга, и ему было наплевать, читает ли кто-нибудь его мысли.

Марсиане, убирайтесь восвояси!

Пролог

Тот факт, что земляне оказались не готовыми к появлению марсиан — их, и только их собственная вина. События века в целом и предшествовавших десятилетий должны были бы их насторожить.

Более того, народы вполне могли ожидать этого уже давным-давно, скажем с тех пор, как человек стал мусолить гипотезы о множественности обитаемых миров, осознав, что Земля отнюдь не центр Вселенной. Но поскольку ничто не доказывало ни правильности этих мудрствований, ни их бредовости, то они так и повисли в воздухе как сугубо философические, вроде споров о пупке Адама или о том, к какому полу следует относить ангелов.

Приготовления к визиту марсиан наверняка могли бы начаться с появлением таких выдающихся ученых, как Скиапарелли и Лоуэлл.

Первый — это тот самый итальянский астроном, кто открыл каналы на Марсе, хотя никогда не заявлял, что они сооружены руками живых существ.

Настал черед американского астронома Лоуэлла, который, изучив и старательно перерисовав каналы, распалил сначала свое, а затем и добропорядочных людей воображение, заявляя направо-налево, что они — творение искусственное. Другими словами, он-де неоспоримо доказал своими работами, что Марс обитаем.

По правде говоря, лишь немногие астрономы поддержали теорию Лоуэлла. Одни вообще усомнились в существовании подобных отметин на челе Марса, другие утверждали, что это не более чем оптический обман. Наконец, третьи объясняли, что они — естественный географический феномен.

Но публика, которая всегда почему-то предпочитает поддерживать, нежели отрицать, подняла Лоуэлла на щит. Она вновь и вновь требовала подать ей немедленно марсианина. И он появился в виде миллионов слов, посвященных ему всякого рода популяризаторами науки.

Ну а затем последнюю потеснила фантастика, великолепно стартовав в 1895 г. замечательным романом Г. Уэллса «Война миров», где описывался захват Земли марсианами, стремительно преодолевшими разделяющее нас космическое пространство в снарядах, выпущенных их пушками.