Галактики как песчинки

За час до рассвета отряд выбрался на небольшое плато, где все, по общему согласию, остановились, сдвинувшись по-теснее, касаясь друг друга.

- Какая странная страна, - проговорил плуг, затем снова воцарилась

Молчание охватило группу до тех пор, пока не взошло солнце. Один за другим они отключили инфракрасные датчики, и когда отряд снова двинулся вперед, на этот раз во главе колонны оказался плуг.

Свернув за поворот, они почти сразу же оказались в маленькой лощине с текущим по ней ручейком. В утреннем свете лощина выглядела заброшенной и холодной.

Неожиданно из пещеры на противоположном склоне выбрался один-единственный человек. Что за жалкое зрелище он из себя представлял! Крохотный, весь иссохший, с ребрами, выпирающими как у скелета, и с отвратительной язвой на ноге. Он был практически гол и непрерывно дрожал.

Когда огромные механизмы медленно спустились к нему, человек лежал на Земле и пил из ручья воду.

Механизмы придвинулись почти вплотную, когда он внезапно повернулся к ним, и они увидали, что его лицо искажено от голода.

- Еды, - прохрипел человек.

- Да, господин, - ответили механизмы. - Сию минуту!

4. ЭРА ТЬМЫ

Планета Земля вращается вокруг солнца, покачивая в своем вращении крохотным конусом ночи. С точки зрения солнечной системы, в ней продолжается один единственный день без конца: Солнце обеспечивает планете день, а о ночах она заботится сама для себя. И столь же долго, как светит солнце, неярко, словно фитилек к комнате с опущенными ставнями, жизнь радуется своему непрекращающемуся дню, и только искорки индивидуальных существований смиряются каждая со своей неминуемой ночью.

Между последним фрагментом и последующим пролегла неясная бездна молчания, бесконечный период, который мы тоже вынуждены обойти молчанием. Сквозь это молчание подобно миражам проплыли цивилизации неведомые до сих пор, известные лишь названиями: Порог Волнения, Каллобанская империя, солиты - те люди, что смогли открыть секрет путешествий во времени, который умер вместе с ним и никогда так и не был разгадан впоследствии. Это молчание простерлось более чем на сорок миллионов лет, скрывая все в пыли и неразрывной связи времен.

И за этот срок Земля пережила множество ночей и значительно большее количество отдельных смертей. Но все это не имело значения.

ЖИЗНЬ, СМЕРТЬ, СОЛНЦЕ - это константы.

Проскочившие через этот период, известный в истории жизни людей как Эра Тьмы, и вернувшиеся на Землю, обнаружили бы мало перемен: незначительные новые слои осадочных пород, модификация нижней челюсти человека, ставшей более скошенной, несколько групп зданий на поверхности Луны, незначительные перемены в очертаниях континентов: образовались новые побережья и новые гавани...

И сколь же многое переменилось.

Сколь много тщеславия и пышности перегорело за этот единственный нескончаемый день, сколь много палаток было разбито, и сколь много империй было основано и прекратило свое существование, сколько открытий было сделано и позабыто, какие мечты рождались на свет и позже были отброшены за ненужностью, какие красавицы блекли, едва успев расцвести (нашептывали сплетники); а сколько было высказываний, величественных и непотребных, сколько было занятия для души и тела. Династии зарождались и развивались в тот долгий день, но все они были объединены одним огромнейшим сходством все они оказались унесенными длительным течением времени.

В том было свое величие, но величие настолько микроскопическое, что невольно вновь возродился вопрос, заданный некогда неким поэтом:

Есть ли звездные мерки для

нашего земного спектакля,

когда народ враждует с народом,

вокруг тесно от умов,

а герои и женщины прекрасней,

чем небеса?

О, ИЗРАИЛЬ!

Ментально-оздоровительный корабль "Киберкоролева" спокойно стоял у длинной пристани. В одной из многочисленных его кают в ожидании сидел Дэви Дайл. Лютики на его тунике уже начали понемногу увядать. Он заметил это и слегка улыбнулся, так как, казалось, это осталось единственной нитью, связывающей его с поселком Бергхарра, который он покинул рано утром, он нарвал цветы как раз перед тем, как поймать гиро, идущий на Новый Союз. И ни в чем из окружающего мира, ни в зале ожидания, ни снаружи, Дэви не мог отыскать равного по богатству красок его лютикам.

Зал ожидания был оформлен в серых и зеленых тонах, оживляемых лишь скрытыми осветителями. Снаружи, как только вечер разверзался над территорией порта, все становилось зеленовато-серым, те же спокойные цвета можно было бы наблюдать с противоположного борта, со стороны Хорби-ривер. Спокойствие. Полное спокойствие на парсеки вокруг, то предательское спокойствие, когда ничего не тревожит, кроме беспокоящей бездны, таящейся в тебе самом.