Галактики как песчинки

Он был ужасающ, чудовищен и таинствен - когтистая алчность, рогатый кошмар, их новейшее порождение. Он был настолько ошеломляющ, что Киро с трудом почувствовала страх: могущество неведомого способно убить кого угодно, но лишь успокаивает нас. Она была подготовлена лишь к случайным радиоактивным частицам, проникшим внутрь, поразившим отдельные гены, вызывающим - с полнейшим пренебрежением к закону изменений - перерождение клеток, их мутацию, отличающуюся рядом ненормальными свойствами. Ничто из предшествующих тренировок не могло помочь ей понять, с какими законами она здесь столкнулась.

Эти силы просто дремали до ее появления. Это она пробудила их, привела в действие. Она вдохнула в них жизнь, прикоснулась сознанием, но теперь клетки существовали согласно собственному разуму, и стремление этого разума было завоевывать.

Она могла видеть, слышать, чувствовать, ощущать, как это передавалось от клетки к клетке, словно маньяк мчался по пустым помещениям, призывая все окружающее к бунту. Жизненные силы вокруг нее развернулись и в панике пустились наутек, плывя и летя против встречных потоков ветра и течений, делающих их беспомощными. Киро тоже бросилась бежать. Ее единственным спасением было ее собственное тело, если она успеет до него добраться...

Но внезапно из тьмы вылетели когтистые ленты и оплелись вокруг нее. Она защелкала клыками, отбиваясь от их прикосновений, пытаясь закричать, но рот ее тут же оказался забит губчатой массой, сквозь которую просачивались крохотные твари, которые тут же поспешно устремлялись в глубину ее естества, торжествуя победу.

Геранд и Джеффи сидели, покуривая, на скамейке под надзором седобородого прислужника Ласло. Рядом стояли пустые кружки, в которых Джеффи вскипятил для них горячее питье. Теперь же они сидели и, тревожась, ждали возвращения Киро, и их беспокойство росло по мере того, как шло время.

- Я и понятия не имел, что порой на отдельный случай может уйти столько времени, - заметил Геранд. - Пять минут - вот и все, что ей обычно требовалось. Как только она организовывала силы для регенерации, она сразу же возвращалась.

- Этот механик... говорили, что ему очень плохо, - отозвался Джеффи.

- Да, но это никакой роли не играет... Еще пять минут - и я пойду погляжу, что с ней.

- Но это не разрешается, - заявил седобородый, заговорив чуть ли не впервые за все это время.

То, что он сейчас сказал, было ничем иным, как чистой правдой. Правила, определяющие взаимоотношения доктора и пациента, были строги для их же собственной пользы; никто не имел права видеть их вместе, за исключением другого медика. Геранд был прекрасно знаком с этим законом, он и в самом деле не имел никакого желания видеть свою жену в состоянии транса, зная, что это зрелище может только усилить опасность, которую он начал между ними. И все же, Киро пробыла в той палате уже более получаса, значит, что-то там должно было непременно произойти.

Он подождал еще две минуты, потом вскочил и направился ко входу в келью. Ласло тоже вскочил, зло закричав, когда он попытался задержать Геранда. Джеффи преградил ему дорогу.

- Сиди спокойно, иначе я тебе нос сверну, - бесстрастно предупредил Джеффи. - Я очень здоровый и ничего лучшего не могу сделать.

Стоило старику посмотреть на лицо Джеффи, как он послушно отступил и опустился на свое место. Геранд кивнул слуге, приоткрыл дверь палаты и проскользнул внутрь.

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что здесь что-то не так - и очень серьезно не так. Его жена и механик лежали рядышком на койке, их руки соприкасались. Глаза обоих были открыты и холодно таращились в пространство, как у дохлого окуня на разделочной доске, не проявляя ни малейших признаков жизни. Но тела их были еще живы. Они часто дрожали, их грудные клетки вздымались и опадали. Правая пятка Киро отрывисто дергалась, бессмысленно отстукивая "так-так" по деревянной спинке кровати. Ее кожа постепенно розовела, покрываясь темно-красными пятнами, словно от стыда. Геранд подумал, что все это выглядит так, словно все тело, до последнего кусочка обработали как отбивную. Но он продолжал стоять, прикованный к месту ужасом и отвращением, не в силах ни справиться со своими мыслями, ни решить, что следует предпринять.

По ножке кровати вверх пробежал таракан. Он был всего дюймах в шести от голой ноги Же Регарда, высовывающейся из-под одеяла. Когда таракан оказался еще ближе, небольшой участок подошвы на ноге вытянулся в стебель, в тоненькое образование, похожее на травинку. В следующий миг стебелек быстро шевельнулся, словно язычок, и поймал насекомое, лапки которого задергались, а Геранд обмяк и опустился на пол, теряя сознание.

Теперь тела на кровати начали изменяться более быстро. Они организовывали себя. То сливались, смазывая очертания, то с чавкающим звуком растекались по-отдельности. Таракана поглотили, потом сжавшись, масса вновь оформилась в одно человеческое тело - в Киро, лицо, сложение, цвет волом, глаз - все было почти как у Киро, и на эту модификацию ушла вся масса живого вещества до последней капельки.