Галина Волчек как правило вне правил

— Тут и говорить нечего — жизнь повернулась в другую сторону: деньги, бизнес, суперэгоизм, отсутствие ощущения команды диктуют сегодня правила жизни. Когда театр стал для многих артистов (и не только артистов) таким… запасным аэродромом. Товарищество ушло, понимаешь, и это одна из причин, почему я захотела в 1999 году поставить роман Ремарка «Три товарища». У нас, возможно, осталась дружба, но товарищество ушло. И когда вдруг оно проявляется и ты его ощущаешь, хочется аплодировать.

Правда, новое время избавило нас от худсоветов, указов партии и правительства. И когда теперь меня спрашивают: «Вы хотели бы в старое время вернуться?» — я отвечаю: «В этом смысле — никогда». Не хотела бы, чтобы спектакли принимали с пятнадцатого раза, чтобы приходили какие-то комиссии, которые решали бы нашу судьбу. Это уже, как говорится, общее место, и никакой нормальный человек вернуться туда не захочет.

— Появление «Современника» в 1956-м было потребностью времени: умер Сталин, из лагерей начали возвращаться невинно пострадавшие люди, кто-то должен был говорить правду с подмостков. И ее сказал «Современник». Сейчас, когда жизнь вообще на перепутье, театр как таковой тоже в растерянности. Что ему делать: ставить только классику или искать новую драматургию и ориентироваться на нее?

— Для того чтобы происходящее сегодня стало предметом искусства, особенно театра, нужно, чтобы прошло время. Я лично не понимаю, когда на сцене то, что принято называть «утром в газете — вечером в куплете». «Современник» за свою жизнь пережил все, включая неприятие, когда критика вколачивала гвозди, как я говорю, в его несуществующий гроб. Мы прошли все этапы здоровой и нездоровой конкуренции. Пережили моду — моду в хорошем смысле слова — на «Таганку», «Ленком», на театр Фоменко… Мы пытаемся сохранить подлинный психологический русский театр в любой его форме.

— А какие качества, с вашей точки зрения, должны быть сегодня у театрального лидера?

— Лидером театра может быть человек, у которого есть ощущение движения вперед, он знает, куда нужно пытаться идти. И, конечно, самоотдача, когда лидер не разрывается между театром, общественной работой, преподаванием. У него должно быть одно дело — это театр, в котором он должен раствориться и двигать этот поезд вперед.

— Я понимаю вашу мысль. То есть вы исключаете для руководителя возможность уезжать на постановки в провинцию, за границу, возглавлять фонд, фестиваль и прочее?

— Я лично этого не понимаю и не представляю. Несмотря на то что поменялась наша жизнь, лидер, или главный режиссер, должен держать в руках все нити. Я лично не смогла никуда уезжать.

— Вы часто повторяете, что актеры изменились, но они вам тоже могут возразить: мол, и вас, Галина Борисовна, изменило время. Что вы им ответите?

— Мне такого не говорят. Мне могут сказать, удачный или неудачный был спектакль и что в нем надо исправить. Но для меня театр никогда не был запасным аэродромом. И когда я говорю про актеров, я не кидаю обвинений: мол, они виноваты. Их рабочая мораль изменилась — вот что для меня имеет значение.

— Рядом с вами за эти годы выросли сильные режиссеры — Валерий Фокин, Иосиф Райхельгауз, Нина Чусова, Кирилл Серебренников. А вы видите рядом такого человека, которому могли бы доверить «Современник»?

— Мне все стали задавать этот вопрос значительно позднее, чем я начала об этом думать. Как только я стала художественным руководителем, я сразу стала думать о группе молодых режиссеров и артистов. Поэтому появился проект «Опыты», удачные или неудачные — другой вопрос. Могу сказать одно: я очень счастлива, что мне удалось создать ту молодую труппу, на которую я рассчитываю. И могу надеяться только на то, что те, кто останется после нас, смогут сохранить живой театр, за который мы бились и сражались столько лет, — психологический русский театр во всех его формах. Я просто верю, что ребята не подведут. Вот они — мои наследники.

— В труппе действительно много молодых. Вы чувствуете их поколение, можете с ними существовать на одной волне?

— У меня много молодых друзей. И, как мне кажется, со многими из них я могу найти общий язык, примеров тому очень много, с ними есть о чем говорить. Конечно, это в основном артисты, потому что мой круг давно сузился до понятия «мой театр». И я сегодня без них не представляю своей жизни, они стали яркими артистами. Это Вика Романенко, Светлана Иванова, две Полины — Пахомова и Рашкина, и две Лены — Плаксина и Козина, Ваня Стебунов, Илья Лыков, Шамиль Хаматов, Даша Белоусова, Наташа Ушакова, Коля Клямчук, Дима Смолев, Таня Лялина, Женя Павлов, Семен Шомин, Глеб Осипов…

Я только и делала, что приводила в театр молодых, придумывала проекты, начинала эксперименты. Семь или даже восемь лет я положила на то, чтобы создать молодую труппу. Вот мой главный преемник! Вот кто, я надеюсь, не даст убить этот театр, когда меня не будет. Я уже не говорю о тех, с кем начинала и кто является гордостью театра, — Гафт, Неёлова, Хаматова, Гармаш, Мищенко, Фролов с Миллиоти…