Галлия и Франция. Письма из Санкт-Петербурга

Готфрид Бульонский, герцог Нижней Лотарингии; он вместе с многочисленным отрядом пересек Венгрию, прибыл в Святой город и, освободив его от неверных, стал его королем;

Раймунд, граф Тулузский, ведя за собой войско, целиком состоявшее из готов и гасконцев, прошел через Славо­нию;

Роберт, сын английского короля Вильгельма, с множе­ством норманнов двинулся через Далмацию;

и, наконец, Петр Пустынник и рыцарь Вальтер Голяк, ведя за собой огромное войско, состоявшее из отрядов пеших воинов, проследовали через Германское королев­ство и вступили в Венгрию.[208]

 И в самом деле, если верить современным авто­рам, число участников первого крестового похода превы­шало шесть миллионов человек.

Так что теперь Европа хлынула в Азию, как некогда Азия хлынула в Европу.

Пришедшие в движение магометанские народы вышли из Аравии, по пути захватили Сирию и Египет, просле­довали по побережью Африки, перешагнули через Сре­диземное море, словно через ручей, взобрались на Пире­неи, словно на пригорок, затем, наконец, ринулись в Прованс, но, как мы уже говорили, их наступательный порыв угас между Туром и Пуатье, где ему нанес смер­тельный удар меч Карла Мартелла.

В свою очередь христианские народы, совершая ответ­ное мщение и начав движение в том месте, где останови­лось наступление сарацинских народов, двинулись с запада на восток, проследовали через Европу по проти­воположному берегу того же самого моря, переправились через Босфор и напали на сынов Пророка в том самом месте, откуда те вышли, чтобы напасть на приверженцев Христа.[209]

Оставим теперь крестоносцев возле Никеи, подобно тому, как завоевателей Англии мы оставили на поле битвы при Гастингсе, и вернемся во Францию.

Как только национальная партия одержала победу, заменив династию Капетингов династией Каролингов, народ, на протяжении уже шести веков пребывавший в порабощении, подумал, что, коль скоро сеньоры имели право избавиться от своих королей, то и он, в свой черед, имеет право освободиться от своих сеньоров; и стоило этой мысли прийти в людские головы, как она их уже не покидала.

Камбре стал первым городом, который перешел от мысли к ее осуществлению: он решил сделаться ком­муной.

Вот что такое коммуна. Гвиберт Ножанский, писа­тель двенадцатого века, рассказывает нам об этом в исто­рии собственной жизни.

«И вот, — говорит он, — что понимают под этим новым омерзительным словом. Оно означает, что крепост­ные будут только раз в году выплачивать оброк, который им полагается платить своим хозяевам, а если они совер­шат какой-нибудь проступок, им можно будет отделаться штрафом, установленным законом; что же касается прочих денежных податей, обычно налагаемых на крепостных, то они вообще будут отменены».[210]

Нам не удастся дать лучшего объяснения слову «ком­муна», чем то, какое в своем святом негодовании приво­дит достопочтенный аббат.

Так вот, в 957 году, то есть через шестьдесят лет после того, как национальная партия проявила себя во Фран­ции, избрав королем Эда в ущерб правам Карла Просто­ватого, жители города Камбре, воспользовавшись отлуч­кой своего епископа, уже пытались учредить у себя коммуну.[211] Вернувшись после своего пребывания при императорском дворе, епископ обнаружил ворота города закрытыми и не смог в него проникнуть. Он обратился за помощью против своих крепостных к тому, у кого короли просили помощи против своих сеньоров. Импе­ратор предоставил ему войско, состоявшее из немцев и фламандцев, и с ним епископ подошел к стенам мятеж­ного города. При виде этого вражеского войска горожан охватил страх, они упразднили свое объединение и открыли ворота епископу.[212]

И тогда началось ужасающее мщение. Епископ, взбе­шенный и униженный тем, что принадлежавший ему город отказывался впустить его, приказал войскам, сле­довавшим за ним, избавить его от бунтовщиков. Так что заговорщиков хватали даже в церквах и святых местах; когда же солдатам надоедало убивать, они ограничива­лись тем, что брали мятежников в плен, но при этом отрубали им руки и ноги, выкалывали глаза или же пре­провождали пленников к палачу, который клеймил им лоб каленым железом.[213]