Галстук с тугим узлом

— Да, его вдову. Унтер‑офицер Аллен Дженнингс при свидетелях говорил своей жене, что командование отправляет его в командировку за границу. С пенсией та же самая история, как и у пилота Олни. Я не понимаю тупоголовых генералов. Они хотят сэкономить бюджет Пентагона? Ведь это вранье всплывет, уже всплыло!

— Видишь ли, Дорес, — спокойно сказал Сергеев, ставя пустую чашку на стол. — Они ничем не рискуют, заявляя такое и используя откровенный обман. Кто послушает старика или убитую горем вдову? Такие же обыватели, как и они. Зато государственная машина пропаганды как ревущий паровоз пронесется по их костям с лозунгами, что наши парни спасают демократию по всему миру, но есть герои, которые погибают и в своей стране по тем или иным причинам. Все остальное только фантазия обывателя.

— Вы не любите США, Станислав, — улыбнулся Хейз.

— Я бы так не сказал, — серьезно отреагировал Сергеев, не приняв шутливого тона. — Я с большим уважением отношусь к вашей стране, я здраво оцениваю весь тот путь, что прошла ваша страна и ее граждане с первых лет экспансии на североамериканский материк. Много тяжелых испытаний выпало на долю вашего народа. И если я кого и недолюбливаю, то как раз тех, кто спекулирует на гордости граждан, кто ею прикрывается для того, чтобы набить свой карман. Я имею в виду в том числе и карман политический, а не только чисто финансовые доходы.

— Не придирайся, Гарри, — тихо попросила Батлер. — Это неуместно. Станислав очень много сделал и для этой страны, и для мира в целом. В конце концов, он и меня спас.

— Молчу, молчу, — вытянул вперед ладони Хейз. — Я только попытался пошутить.

— Вот здесь, Станислав, — Дорес вытащила из своей дорожной сумки небольшой пакет, обмотанный полиэтиленовой пленкой в несколько слоев, — записи бесед с родственниками погибших в Никарагуа военных. Там пленка и копии выданных правительством документов о гибели их близких. И свидетельства других людей тоже. Олни, кстати, присылал фотографии с аэродрома на фоне своего самолета. Там есть бортовые номера.

— Парень здорово рисковал, — покачал головой Сергеев. — Это должностное нарушение. Я думаю, что им запрещено было фотографироваться и хранить снимки, которые бы расшифровывали места командировок.

— Возможно, что‑то и нарушал, но нам от этих нарушений только польза.

— Конечно. Как дела у Миллера?

— Сестра очень обрадовалась, что он вернулся в Штаты. Дела на ее ранчо идут далеко не блестяще, но я думаю, вместе они поднимутся. Миллер, кстати, месяц уже в рот не берет ни капли виски. Его показания тоже в этом пакете.

— Я чувствую в ваших словах, Дорес, какую‑то затаенную грусть, — сказал Сергеев.

— Нет, все нормально, Станислав, — женщина опустила голову. — Точнее, все обошлось. Меня не хотели сюда отпускать, но вмешались покровители, и все уладилось. Я не так проста, господин дипломат, как вы думаете.

Последние слова были произнесены с улыбкой, но она Сергеева не обманула. Расспросить? А стоит ли? Все, что происходит на душе у каждого из нас троих, подумал он, не имеет к делу никакого отношения. И Дорес правильно сказала, что все нормально. Она ездила в США и сделала то, что намеревалась сделать. Остальное, как и риски, которые сопутствовали этой поездке, к делу отношения не имеет. Это уже личное.

Майор Гарсия честно выполнял свои обещания, данные Сергееву. Он сразу сообщал, когда к нему в плен попадал кто‑то из боевиков контрас, знавший генерала Сертано. Особенно тех, кого Сертано знал в лицо. После их последней встречи дипломат опасался повторять авантюрную операцию с приездом к Сертано просто так, на машине с одним из его людей. В прошлый раз Сергееву просто повезло, что его не застрелили. Погиб молодой солдат, который не должен был погибнуть, на таких, как он, распространялась амнистия. Он вернулся бы домой к своему земледелию и больше бы не ввязывался в политическую борьбу чужих ему людей.

Да и повод для встречи был нужен основательный. Сам Сертано, естественно, попыток связаться с Сергеевым не делал. Возможно, он уже раскаивался в том, что общался с русским дипломатом, поделился с ним информацией. Сергеев не стал исключать и такого варианта, что Сертано захочет убрать русского, владеющего компроматом на него. Не исключал Сергеев и того, что Сертано просто не готов, не нашел способа связаться с русским. Ведь в интересах самого Сертано прежде всего смена своей жизненной политической линии. Он не дурак, он хитер и должен понять, что Советский Союз всерьез взялся за никарагуанский конфликт и скоро здесь произойдут большие перемены. И где тогда будет бывший генерал контрас? Сертано это вряд ли безразлично. Сертано должен понимать, что внешние демократические силы усадят бывших оппозиционеров в Никарагуа за стол переговоров, что договариваться без оружия придется, и вот тогда начнут делить большой и жирный пирог, называемый «власть в стране».