Галстук с тугим узлом

В прошлый раз Сергеев и Сертано расстались без договоренностей дальнейшего сотрудничества. Но оба явно имели в виду, что в случае взаимной пользы такое сотрудничество возможно. А сандинистская армия имела сведения, что контрас давно не получали новых партий оружия и боеприпасов. Тот небольшой склад, что разгромили люди майора Гарсия, был чуть ли не первым за последние месяцы. Что это могло означать? Что зарубежные покровители решили больше не вмешиваться во внутренние дела Никарагуа? Нет, вряд ли. Они поняли, что СССР узнал об их сделках, и заморозили поставки? Очень сомнительно. Значит, самое время ожидать новых партий. И эта информация была очень нужна Сергееву. Где, сколько и, главное, от кого, какими доказательствами можно оперировать?

10 сентября майор Гарсия погиб. Сергееву сообщил об этом все тот же Хейз, позвонив в посольство.

— Как это произошло? — с горечью в голосе спросил Станислав, стиснув телефонную трубку в руке. — В бою?

— Можно сказать и так, — буркнул журналист. — Мы выезжали группой из пресс‑центра на север. Там боевики заминировали школу, ожидали большого количества жертв, но все обошлось. Оказывается, в этом районе готовили чуть ли не восстание, шла активная агитация. И когда все вскрылось, пригласили международную прессу.

— Где это произошло?

— В районе Тельпонека. Я только что вернулся оттуда.

— Гарри, вы должны мне обязательно рассказать об этом! Давайте встретимся где‑нибудь, поговорим?

— Как хотите.

Сергеев повесил трубку после того, как они договорились с Хейзом увидеться в кафе на берегу озера Лагуна де Тискапа. Странно, если действительно произошло такое значительное событие, если готовился антиправительственный переворот, то уж Родионов бы об этом точно знал. Но Олег Иванович молчит. И Гарсия ничего не сказал. Хотя майор мог сам до последнего ничего не знать. Их подняли по тревоге, и он поехал со своими солдатами.

Набрав номер дежурного, Сергеев узнал, что Родионов уехал в город и до сих пор не возвращался. О том, куда он уехал, Родионов не сообщил. Что ж, ему об этих событиях можно сказать и попозже. Может, он сам мне не успел сообщить, решил Сергеев, выходя из комнаты. Через тридцать минут он подъезжал на такси к кафе, где его должен был ждать американец.

Хейз сидел за столиком на обширной веранде, вынесенной на опорах над водой. Подходя к его столику, Сергеев понял, почему речь журналиста была такая невнятная и странная. Хейз был пьян. Он сидел за столом набычившись, его лысая голова склонилась почти до самого стола. Было ощущение, что американец пытается высмотреть что‑то в содержимом стакана и никак не может.

— Здравствуй, Гарри. — Сергеев подошел и уселся напротив журналиста. — Давно пьешь?

— Хотел бы начать еще пару лет назад, но упустил время, — непонятно проворчал журналист. — Теперь вот наверстываю, а опьянеть не могу.

— Расскажи, как погиб Гарсия.

— Глупо погиб! — вдруг повысил голос Хейз, но тут же сбавил тон. — А как погибают люди? Все погибают глупо. Глупо и не вовремя…

— Ты что? — удивился Сергеев. — Первый день работаешь журналистом, мало ездил по чужим войнам и смертей никогда не видел? Ты что раскис? Как все произошло, рассказывай!

— Когда мы группой приехали туда… нас было человек десять‑двенадцать. Там были… ну не важно, а то получится как у Диккенса. Там уже работали саперы. Мы покрутились, снимать стали, попытались взять интервью. А военные стали всех из зоны выгонять. Потом шум какой‑то недалеко. То ли машина врезалась, то ли еще что‑то. Потом откуда‑то стрельба. Женщины кричат, военные забегали с автоматами наизготовку. Выстрела никто не слышал, а Гарсия упал, и в голове у него вот такая дырка. Никто не понял, откуда стреляли и кто стрелял. Кто говорит, что снайпер, кто про шальную пулю со стороны гор. Неразбериха, а человека нет. Хорошего человека!

Журналист поднял указательный палец и стал смотреть на него. Потом разочарованно махнул рукой и снова уткнулся носом в стакан виски. Сергеев смотрел и не понимал, что творится с этим человеком. Помнится, в более непростой ситуации он повел себя мужественно и находчиво. И в глаза не смотрит. А ведь отношения у Сергеева с Хейзом стали уже почти дружескими и доверительными. Они были разными людьми, но уважали друг друга. А что сейчас? Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке?

Проклятье! Сергеев с горечью посмотрел на океанскую даль, синеющую вдоль горизонта, и поморщился как от зубной боли. Вот так теряют… друзей, подумал он. А ведь он мне был почти друг. И Хейз, и Гарсия. Один в непонятном состоянии сидит сейчас напротив, второй мертв. И Родионов ничего не знает, и Сиротина нет. И Борецкий уехал. А там произошло что‑то очень важное.

Сергеев хотел подозвать официанта и заказать себе кофе, но в этот момент увидел невысокого черноволосого никарагуанца‑метиса. Тот стоял за опорным угловым столбом террасы и пристально смотрел на Сергеева. Станиславу показалось даже, что черные глаза мужчины прожигают его насквозь.