Гамбит

Веки опустились без моего усилия, сами по себе. Даже захоти я — не смог бы им воспрепятствовать. Темнота. Спокойная, умиротворяющая. Где-то там, далеко, побеждённый мною и посрамлённый, мерцает жёлтый дракон, восстанавливает силы. Где-то там чуть тлеет эта так называемая чакра. Её бледные лучи переплелись в узоре, который не соответствует ни одной из техник. Это — комбинация покоя, восстановления. Всё можно восстановить, если оно, конечно, не разрушено полностью.

Снаружи — выстрелы, крики. Там идёт какая-то война. Война кого-то с кем-то. Бессмысленная и далёкая. Всё дальше и дальше, всё тише…

* * *

Вкусный запах. Только меня от него тошнит. Такое вот парадоксальное ощущение.

Я дома. Как всегда, вернулся чёрт знает во сколько, выспаться толком не успел. А уже надо вставать. Ниу приготовила завтрак. Литров десять кофе в течение дня помогут продержаться, но увы, кофе здесь нет, это я точно знаю.

Лежать неудобно. Подушки нет — я её уронил во сне, что ли? Простыней нет. Вместо простыни я чувствую что-то гладкое, пахнущее кожей. Узкое и неуютное.

А что у нас есть дома такого? Да ничего нет. И выпрямиться я почему-то не могу, ноги упираются. Но шевелятся — это почему-то радует.

Преграда для ног вдруг исчезла, в лицо повеяло прохладой. Запах усилился.

— Сесть можешь?

Голос. Женский. Однако это — точно не Ниу.

Я приложил чёртову уйму усилий, чтобы разлепить глаза, поднять непослушные веки. Увидел Дэйю. В красном костюме, без балаклавы. Она держала в руке алюминиевую миску, из которой и исходил запах.

Точно. Вспомнил. Красный ниндзя. Завод. Кианг. Последнее Дыхание.

Я выстонал что-то нечленораздельное. Пожалуй, больше всего в этом наборе звуков было пожелания, чтобы Дэйю катилась к чёрту, а меня оставила в покое. Однако Дэйю либо не поняла, либо поняла так, как посчитала нужным. Она наклонилась, одной рукой схватила меня за воротник и рывком посадила. Да уж, это не Ниу. Церемониться не будет. Я застонал. Голова закружилась, но быстро унялась.

Я сидел на заднем сиденье машины. Джипа. Того самого, должно быть, на котором мы приехали на завод.

— Пей. — Горячий край миски ткнулся мне в губы.

Я был не в том состоянии, чтобы сопротивляться, и послушно начал глотать. Запах вкусный, а вкус… Мог бы — поморщился. «Галина Бланка» — буль-буль. В лучшем случае. Однако это было горячее питьё, с какими-никакими углеводами. Попадались твёрдые куски, я вяло пытался их жевать.

Тело я уже чувствовал, однако все мышцы были как чугунные. Даже глотал с трудом. Услышав моё беспомощное мычание, Дэйю убрала миску. Я перевёл дух.

— Что? — спросил я.

На большее сил не хватило. Но большего и не требовалось. О чём ещё я мог спрашивать?

— Завод уничтожен, — доложила Дэйю. — Пара человек Кианга успели сбежать, остальные мертвы. Мы в роще, в сотне километров от завода. Я свернула на проселочную дорогу.

Теперь я увидел отблески костра на её лице. Увидел и деревья за стеклом.

— Я умер?

— Лей, не начинай бредить.

— Нет. Я — умер?

Опять слова не послушались. Но Дэйю каким-то чудом меня поняла:

— Вряд ли. Тебя видели те, кто сбежал. Ты, конечно, лежал, как убитый, но они доложат, что из цеха ты вышел на своих двоих.

Она опять поднесла к моим губам миску, я сделал ещё пару глотков. Отдышался.

— Хорошо, — сказал я и улыбнулся. — Значит, план Б.

Мне послышался вздох. Дэйю смотрела на меня бесконечно усталыми глазами.

— Что ещё за план Б? — спросила она.

— Узнаешь. Поехали.

— Куда?

— Байшань. Монастырь — помнишь? Потом — Шужуань. Потом… Начнётся.

Мир померк, и я почувствовал, что падаю. Дэйю подхватила меня. Кажется, я слышал, как она сквозь зубы ругается. Хлопнула дверца, потом другая. Кажется, заработал мотор. Кажется, мы куда-то поехали, но я ни в чём не был уверен.

Пройдут недели, прежде чем я сумею встать на ноги.

Глава 41. Дэйю

Я видел ещё множество обрывков реальности, какие из них были настоящими, какие — осколками воспоминания, или воображения? Этого бы я сказать не смог, даже если бы захотел разобраться.

Первое твёрдое, конкретное впечатление — я лежу в тёмной келье монастыря. Глаза открыты. Я один. Жёстко, холодно. И мучительно хочется встать. Ни тебе ангелочков с арфами, ни чертей со сковородками. Значит, живой. А сомнения были, и серьёзные.

Я сел — голова закружилась. Пришлось немного посидеть без движения, унимая тошноту, скрутившую пустой желудок. Вдох-выдох. Сердце бьётся. Хребет не сломлен. Значит, нужно встать!

Скрипнув зубами, я поднялся на ноги и проковылял к выходу.

Был соблазн вообразить, будто сходняк глав кланов ещё не начался, будто я всего лишь прилёг отдохнуть с дороги, вырубился, приснилось всякого, и теперь меня гнёт и ломает после неудобного ложа. Заманчивая мысль, да только я не привык себе врать.