Гамбит Королевы

— Надо полагать, ко мне, — помрачнев, откликается Екатерина. В глазах у нее плещется тревога. — Почему я, Хьюик? При дворе столько красавиц, которые с радостью заняли бы это место, а я уже немолода. Разве он не хочет еще одного сына?

— Возможно, его распаляет как раз ваша сдержанность. — Хьюику известно, как возбуждает незаинтересованность. Сколько раз он пленялся красивыми юношами, которых отталкивала его кожа!.. — Король привык получать все, что хочет, а вы не похожи на остальных.

— Непохожа, бог мой! — отмахивается Екатерина. — Что же мне делать? Броситься к нему в объятия, чтобы охладить его пыл?

Она ускоряет шаг.

— Его влечет и ваша доброта, Кит. Короля восхитило то, как нежно вы заботились о муже.

— И откуда же ему об этом известно? — раздосадованно спрашивает она.

Хьюик не решается рассказать, что король буквально клещами вытягивал из него сведения о Екатерине. Как она вела себя с мужем? Была ли она к нему добра? Готовила ли она ему лекарства?

Некоторое время они идут в невеселом молчании, Хьюик — на шаг позади. Наконец Екатерина открывает дверь в кладовую и, вдохнув смолистый аромат трав, тут же успокаивается. Откупоривает один сосуд, другой, нюхает содержимое, насыпает в ступку и принимается толочь пестиком.

— Желтокорень, — поясняет она. Потом снимает с полки еще несколько горшочков, расставляет на столе, открывает один из них и, удовлетворенно вздохнув, подносит к носу Хьюика.

— Мирра! — Острый церковный запах напоминает Хьюику о священнике, в которого он когда-то был влюблен.

Екатерина растирает немного мирры с желтокорнем, зажигает горелку под медным блюдом и кладет на него шарик воска. Добавляет в ступку несколько капель миндального масла, вливает растопленный воск и помешивает. Когда смесь густеет, Екатерина подносит ступку к носу и удовлетворенно объявляет:

— Готово! Подайте мне ваши руки.

Хьюик снимает перчатки, сразу чувствуя себя голым, и она втирает мазь в раздраженную кожу. Нежное прикосновение трогает его до глубины души.

— Именно поэтому люди считают вас доброй, Кит!

— Не добрее многих… Вот увидите, желтокорень творит чудеса!

— У вас дар к травам. Ваши настойки для лорда Латимера — вот настоящее чудо!

Екатерина смотрит на него с непонятным выражением, в котором читается нечто, похожее на страх.

— Вы не обнаружили ничего странного, когда занимались телом моего покойного мужа?

Вот опять — взгляд загнанного зверя. Что с ней?..

— Только то, что его внутренности пожрала опухоль. Удивительно, что он продержался так долго. Грех говорить, но было бы лучше, если бы он умер раньше.

Страх в глазах Екатерина исчезает, и она тихо откликается:

— Пути Господни неисповедимы…

— Что Маргарита? Как она перенесла смерть отца?

— Тяжело. Я за нее беспокоюсь.

— Вы не пробовали поить ее зверобоем?

— Не догадалась, попробую!

— Король твердо намерен выдать ее замуж за Томаса Сеймура. По-моему, неплохая партия.

— Только не за Сеймура! — резко говорит Екатерина. — За Сеймура Маргарита не выйдет.

— Вы что же, влюблены в Сеймура?! — восклицает Хьюик, пораженный догадкой.

— Я этого не говорила.

— Но это написано у вас на лице.

Выткано в ее чертах, как узор на ковре. Подумать только, влюбиться в Сеймура!.. Король никогда этого не разрешит, нечего и думать.

— Я не хочу его любить! Я в полном замешательстве, Хьюик!

— Вам лучше о нем забыть.

— Знаю… Вы никому не скажете? — шепотом спрашивает она.

— Даю вам слово.

Однако Хьюик видит ее недоверие. Ведь он, в конце концов, лекарь короля — именно король приставил его к Латимеру.

— Почему король поручил вам лечить моего мужа? — спрашивает Екатерина, будто прочитав его мысли.

— Не буду скрывать правду, миле… Кит. — Хьюик прячет лицо — свой стыд — в ладонях. — Король велел рассказывать ему о вас. Он интересуется вами уже давно — с тех самых пор, как год назад вы стали служить леди Марии.

Теперь ей известен его позор.

— Хьюик, вы шпион?! — потрясенно восклицает Екатерина, и он чувствует, как ускользает ее дружба.

— Поначалу да, но теперь я полностью ваш!

Не в силах встретиться с ней глазами, Хьюик смотрит на сосуды и горшки на полках за ее спиной. Екатерина отворачивается, а он читает про себя надписи: норичник, таволга, молочай, истод, девясил, лопух… Молчание накрывает кладовую тяжелым, удушающим одеялом.

— Кит, — наконец умоляюще произносит Хьюик, — вы можете мне доверять!

— Не могу.

— Тогда я вас не знал, а теперь — знаю.

— А я вас… — шепчет она, должно быть, вспомнив о тайне, которая теперь в ее руках. При мысли об этом Хьюику становится легче.

Екатерина вручает ему перчатки и спрашивает:

— Вам легче?

— Да, зуд спал.

— Пойдемте, скоро приедет моя сестра. Я провожу вас.

Она его выгоняет!.. Хочется пасть на колени и молить о прощении, однако ее холодная вежливость делает это невозможным.

Они возвращаются в холл.

— Доктор Хьюик уезжает, Казинс, — говорит Екатерина, обращаясь к дворецкому. — Проводите его и позовите конюха.

Она протягивает руку для поцелуя.

— Мы по-прежнему друзья? — спрашивает Хьюик.

— Друзья, — подтверждает Екатерина, слегка улыбнувшись, однако лицо ее непроницаемо.

* * *